«Только вера даёт силы выстоять»: 75 лет назад было создано Терезинское гетто

«Они никогда не рассматривали лагерную жизнь как простой эпизод»

История Терезина началась в далёком XVIII веке. У слияния рек Лабы и Огрже император Иосиф II построил комплекс фортификационных сооружений, названный в честь императрицы Марии Терезии. В конце XIX столетия крепость превратилась в тюрьму, где содержались военнопленные, революционеры и борцы за свободу. Из наиболее известных заключённых стоит отметить руководителя антитурецкого восстания в Греции Александра Ипсиланти, участников революционно-освободительных движений 1848 года, а также убийцу наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда д'Эсте Гаврило Принципа.

В 1940 году Терезин обрёл очередной статус. После оккупации нацистами чешских земель город превратился в следственную тюрьму пражского гестапо.

10 октября 1941 года началась самая кровавая страница в истории Терезина, располагавшегося в 60 км от столицы протектората — Праги. На совещании главного управления имперской безопасности Третьего рейха под руководством Рейнхарда Гейдриха было принято решение создать в Терезине гетто, транзитный пункт, откуда евреев, прибывших из Австрии, Германии, протектората Богемии и Моравии и других стран, отправляли бы в лагеря смерти.

Созданное в Терезине гетто — Терезиенштадт — отличалось от множества аналогичных мест заключения, появившихся в Европе во время Второй мировой войны. В лагерь свозились не только простые евреи, но и учёные, политики, писатели, учителя, музыканты, спортсмены. За четырёхлетний период существования Терезинского гетто его узники сумели оставить после себя многочисленные воспоминания, дневники, благодаря которым сегодня мы можем попытаться осмыслить события, происходившие в гетто.

Один из немногих выживших, австрийский психолог Виктор Франкл, вспоминал:

«Лишь некоторым удалось сохранить человечность, но эти некоторые подавали пример другим, и этот пример вызывал характерную цепную реакцию. Они никогда не рассматривали лагерную жизнь как простой эпизод — для них она была скорее испытанием, которое стало кульминацией их жизни...»

• © collections.yadvashem.org/photosarchive

«...жизнь здесь ничего не стоит»

Спустя месяц после принятия решения о создании гетто в Терезине, 24 ноября 1941 года, туда был отправлен первый эшелон с евреями. Изначально нацисты планировали ссылать в гетто тяжелобольных пожилых людей и ветеранов войн, но затем планы изменились. В лагерь попадали и дети, и люди нездоровые, в том числе психически. Были там и представители интеллигенции.

Доктор Норберт Штерн вспоминал:

«Терезин — город проверки людей. Телесно и душевно люди попадают здесь под высокое давление. Только вера даёт им силы выстоять, без неё они бы сломались и сошли с ума. Добрых здесь угнетают, злые же всегда и везде устраиваются. Лучше они здесь не становятся, только хуже. Для тех, кто умеет видеть, Терезин — это своего рода университет: боли, страдания и страстей, характеров и судеб, адской тоски, тёмной силы и её чёрных дел, смерти, безумия, лжи, раболепства, тирании и её жертв… Терезин — это выродок, плод горячечной фантазии национал-социалистического монстра, механизм угнетения и террора, работающий с удвоенной силой благодаря еврейскому самоуправлению. Бескорыстна здесь одна смерть. Она стоит жизни, а жизнь здесь ничего не стоит».

Гетто выполняло функции пересылочного концентрационного лагеря. Из него, по замыслу нацистов, должен был отправляться транспорт в Освенцим, Треблинку и другие лагеря смерти. За всё время существования гетто через него прошли более 150 тыс. человек. Около 88 тыс. были уничтожены в лагерях смерти, 33 тыс. погибли в самом гетто. В живых осталось не более 20 тыс. человек.

С 1942 года прибывшие в Терезин евреи постепенно начали обживать гетто. Изначально там не было света, горячей воды, средств гигиены. Но благодаря усилиям заключённых в Терезине появились канализация, водопровод, были построены бани, прачечные, больницы. Строились также культурные и образовательные учреждения: школы, библиотеки, театр, лектории. Создавались творческие кружки и клубы по интересам. Был организован отдел досуга, задача которого заключалась в просвещении населения.

• © Jewish Museum in Prague

Из воспоминаний узника гетто Эммануэля Германа:

«Культурная жизнь в гетто была единственным явлением, которое возвращало нам человеческий облик. Когда после тяжёлого рабочего дня я слушал Баха, я снова становился человеком. То же и с лекциями. Каждый день можно было получить что-то новое».

Из воспоминаний Ганса Краса о том, как он решил создать институт лекторов:

«Я наблюдал, как сотни пожилых людей лежат в больницах и богадельнях, оставленные на произвол судьбы, и мне захотелось подарить им какой-то досуг. Поэтому я основал институт лекторов. В большинстве случаев лекторами стали немолодые люди, которые, тем не менее, с большим рвением взялись за дело — регулярно навещали больницы и проводили там час-другой, развлекая обитателей докладами, лекциями или рассказами».

Распространённой практикой были публичные чтения. О них впоследствии рассказывал философ и теолог Лео Бек:

«В концлагере чувство общности рождалось из стремления людей помочь друг другу физически и духовно. Под покровом темноты долгие вечера выстаивали они плечом к плечу под самой крышей, продрогшие на насквозь продуваемых чердаках казарменных бараков. Они стояли, внимая рассказам о Библии и Талмуде, о Платоне и Аристотеле, о Маймониде, Декарте и Спинозе, об исторических событиях и проблемах, о поэзии, живописи и музыке, о Палестине старых времён и наших дней, о заповедях, пророках и мессианской идее. В эти часы община вырастала из аморфной массы, препоны раздвигались и мысль летела вдаль. Это были часы свободы».

Терезин славился и музыкальными концертами. Благодаря усилиям многочисленных музыкантов и дирижёров в гетто проходили творческие вечера. Об одном из них вспоминал композитор и пианист Гидеон Кляйн:

«На население менее 30 тыс. человек здесь приходится по семь сольных, инструментальных или камерных концертов в неделю, а также три оперы в концертной форме, исключительно сложные вокальные произведения, такие как «Реквием» Верди или оратория Мендельсона «Илия», не говоря уж о концертах старинной и современной музыки».

Жители гетто прекрасно понимали, что рано или поздно они окажутся в лагерях смерти. Атмосфера, созданная членами отдела досуга, помогала им не думать об этом каждую секунду. Арношт Рейзер вспоминал о прослушанных им лекциях:

«Лекции были живыми, будили мысль. Они были частью накалённой интеллектуальной атмосферы в Терезине. Мы понимали, что все здесь временно, что может не быть никакого продолжения, одна-две лекции — и лектор или слушатели пойдут на транспорт. И это невероятно стимулировало. Лекции были событием, а не рутиной, как в нынешнем учебном заведении».

Все в Терезине знали, что такое страдания и боль. В течение 1942 года из Терезина регулярно отправлялись вагоны в лагеря смерти, где полностью уничтожалось еврейское население. Местный юденрат (административный орган еврейского самоуправления) во главе с Якобом Эдельштейном контролировал транспортировку заключённых в концлагеря, но при любой возможности старался облегчить их страдания. Эдельштейн поддерживал инициативы жителей гетто.

Одной из таких инициатив была футбольная лига. В 1942 году в Терезин попал знаменитый футболист Пол Марер, игравший за сборную Чехословакии по футболу на Олимпиаде 1924 года. По его инициативе в Терезине был организован чемпионат по футболу, в котором приняли участие 35 команд. Узники гетто любили проводить время за просмотром матчей, а также узнавать об их результатах из местных газет.

«А что такое лес?»

Больше всего о гетто мы узнали из воспоминаний и дневников детей, которым удалось выжить. Для малышей были организованы школы, специальные образовательные курсы, где они могли проходить обучение. Ирма Лаушерова, занимавшаяся в гетто вопросами воспитания молодёжи, вспоминала:

«Знаете, что значит для детей год оккупации? В 1943 году десятилетний австрийский мальчик, прочитав предложение «Это — лес», спрашивал меня: «А что такое лес?»

Дети под руководством своих учителей издавали журналы, в которых публиковали стихи, рисунки. Маленький Франтишек Масс сочинил тогда стихотворение:

Садик

Вот он, садик аленький.

Пахнут розы робко.

Ходит мальчик маленький

Узенькою тропкой.

И похож мальчоночка

На бутончик ранний.

Лишь бутон раскроется —

Мальчика не станет.

Следующие строчки, написанные юным заключённым, свидетельствуют о том, что дети осознавали, чем может закончиться их пребывание в Терезине:

Страшно здесь летом, страшно зимой —

Нас всех Терезин ужасает.

Но когда мы уедем отсюда домой,

Никто, даже Бог, не знает.

Люди, попавшие в гетто детьми, часто вспоминали о своих учителях. Пражанин Курт Котоуч спустя 60 лет отмечал:

«Я до сих пор помню математику, историю и географию. Я понял, насколько эффективным было обучение, когда вернулся из концлагеря: я нормально влился в обычную школу, я не отстал от других».

«Мы ели всё, что только можно»

В Терезине дети постоянно страдали от голода и болезней. Один из бывших узников вспоминал:

«Самое страшное — это голод. Встаёшь утром голодным, ложишься спать голодным. Мы ели всё, что только можно, — траву, мороженую морковь, которую находили в земле».

На глазах у детей происходили расстрелы. Хельга Вайсова, оставшаяся в живых после освобождения гетто, в подробностях рассказывала в своём дневнике о таких эпизодах:

«Около девяти мы увидели (сквозь закрытые окна тоже видно) небольшую группу людей, входящую в Устецкие казармы. Впереди и сзади эсэсовцы, между ними — девять ребят с лопатами на плечах, они должны вырыть для себя яму. Девять ребят, осуждённых на смерть через повешение. В чём их вина? Тайком отправляли письма домой».

Из 15 тыс. детей, проживавших в Терезинском гетто, в живых осталось около 900.

«…на наших глазах Терезин превращается в курортный город»

Летом 1943 года под давлением Международного Красного Креста специальная комиссия посетила гетто, чтобы убедиться, что нацистские зверства над евреями были лишь слухами. В связи с тем что гетто было перенаселено, транспорт направили в Освенцим. Все отправленные в тот день, 23 июня 1944 года, погибли.

Сам Терезин полностью подготовили к приезду делегации: были построены фальшивые кафе, магазины, банк, детские сады и школы. В парке был возведён музыкальный салон. Всем заключённым нацисты отвели роли, которые они должны были играть во время осмотра гетто. Визит продлился шесть часов, гитлеровцам удалось создать иллюзию комфортной и тихой жизни в Терезине. Кульминацией демонстрации жизни узников гетто стал показ фильма, снятого заключённым режиссёром Куртом Герроном. Он получил название «Терезиенштадт. Документальный фильм из еврейского поселения». Рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру, руководившему организацией подготовки к визиту, удалось обмануть комиссию, которая уехала, ничего не заподозрив.

О том дне хорошо помнила Хельга Вайсова, записавшая в своём дневнике:

«Комендатура выдала новые указы о «приукрашивании» на следующие два месяца. Смешно, на наших глазах Терезин превращается в курортный город. Как в сказке о скатерти-самобранке. Вечером выходит приказ, а наутро все диву даются — откуда что взялось. Все эти три года никто не удивлялся тому, что улицы названы буквами L и Q (продольные и поперечные). Где «Магдебург», «Ёгровка» или любая другая казарма, знал каждый ребёнок. Немцы вдруг спохватились, и за ночь город преобразился. Утром город было не узнать: на всех углах таблички с названиями улиц, на перекрёстке — указатель: «Цум Бад», «Цум Парк» (к купальне, к парку) и так далее. «Магдебург» переименован в B V, а мы теперь живём не в L 410, а на Гауптштрассе, 10. Из здания школы, прежде служившей больницей, за ночь вывезли всех больных. Здание перекрашено, выдраено, туда завезли даже школьные парты».

«Его улыбка сводила меня с ума»

Несмотря на все ужасы, боль и страдания, которые пришлось испытать Терезину и его жителям с 1941 по 1945 год, в сердцах заключённых оставалось место и тёплым чувствам. За четыре года существования гетто через него прошли более 150 тыс. человек. Среди них были и те, кто смог найти там свою любовь. Лиза Гидрон, оставшаяся в живых после пребывания в Терезине, вспоминала о первой любви, которую она встретила в гетто:

«Его улыбка сводила меня с ума. Когда у него было хорошее настроение, он так улыбался! И вообще он был необыкновенный, очень одарённый, любил музыку, мы пели вместе. Упаси боже сфальшивить… Я училась в Праге на курсах воспитательниц детских садов, а Жаки с 1940 по 1942 год учительствовал в школе «Алият ханоар», это далеко, в Моравской Остраве. Так что окончательно мы сошлись с ним в Терезине. Там он возглавил дом для юношей, а я руководила группой девушек на сельхозработах. В октябре 1944-го я добровольно пошла за Жаки на транспорт. Чтобы быть в одном лагере. Вот мы и оказались в одном лагере — Биркенау. Он — у дороги, я — у забора…»

8 мая 1945 года советские войска освободили Терезин. В память об узниках гетто в Израиле был создан музей «Дом Терезин», а перед самим лагерем было разбито кладбище.

Эдуард Эпштейн