О способах покровительства искусствам

Заявления о том, что в современном мире искусство никак не возможно без финансового покровительства со стороны государства, вызывает вопрос: а как прежде развивались художества?

И.А. Бунин писал о декадентских художественных акциях 1895 г.: «Москву первым поразил Емельянов-Коханский. Это был рослый, плотный малый, рыжий, в веснушках, с очень неглупым и наглым лицом. Выпустил в один прекрасный день книгу своих стихов, а затем самолично появился на Тверском бульваре: в подштанниках, в бурке и папахе, в чёрных очках и с длинными собачьими когтями, привязанными к пальцам правой руки. Конечно, его сейчас же убрали с бульвара, увели в полицию, но всё равно: дело было сделано, слава первого русского символиста прогремела по всей Москве». Затем деятель современного искусства «добровольно сошёл со сцены: женился на купеческой дочери и сказал: «Довольно дурака валять!»

Впрочем, его менее удачные в браке сотоварищи по искусству продолжали смело развивать художественное творчество: «Мы пережили и декаданс, и символизм, и неонатурализм, и порнографию, называвшуюся «разрешением проблемы пола», и богоборчество, и мифотворчество, и какой-то мистический анархизм, и Диониса, и Аполлона, и «пролёты в вечность», и садизм, и снобизм, и «приятие мира», и «неприятие мира», и лубочные подделки под русский стиль, и адамизм, и акмеизм — и дошли до самого плоского хулиганства, называемого нелепым словом «футуризм». Это ли не Вальпургиева ночь!»

Причем всё это происходило в нелёгких общественно-политических условиях «сплошной собачьей свадьбы»: «Идёт у нас сплошной пир, праздник. По вашим же собственным словам, «народ пухнет с голоду», Россия гибнет, в ней «всякие напасти, внизу власть тьмы, а наверху тьма власти», над ней «реет буревестник, чёрной молнии подобен», а что в Москве, в Петербурге? День и ночь праздник, всероссийское событие за событием: новый сборник «Знания», новая пьеса Гамсуна, премьера в Художественном театре, премьера в Большом театре, курсистки падают в обморок при виде Станиславского и Качалова, лихачи мчатся к Яру и в Стрельну...»

Вышеупомянутые эффекты особенно интересны тем, что всё это было достигнуто без всякого казённого иждивения. Мистический анархизм, пролёты в вечность, садизм, снобизм, приятие мира, а равно неприятие мира etc. отнюдь не значились в расходных статьях бюджетной росписи Российской империи. Вальпургиева ночь происходила без всякой помощи казны — и однако же, с какой силой происходила! Последние годы дореволюционной России будут вечным упрёком нынешним мастерам культуры с их иждивенческими настроениями.

Но положим, что невидимая рука рынка и в самом деле не работает в сфере изящного и без доброхотных даяний не обойтись. Собственно, так было всегда или почти всегда. Труппа Мольера погастролировала по французской провинции, кормясь от невидимой руки рынка, но в конце концов Мольер отдался под покровительство Короля-Солнца, каковому покровительству мы и обязаны всему собранию сочинений Мольера. Гоголь жил в Риме и писал там «Мёртвые души» не на доходы от переиздания «Вечеров на хуторе близ Диканьки», а на пенсию от императора Николая Павловича. Примеры можно множить.

При этом Шекспиры, Мольеры etc., покровительствуемые монархами, блюли, в свою очередь, известные обязательства перед царственными меценатами, воздерживаясь от совсем уже откровенной противоправительственной агитации. Что делать — wessen Brot man isst, dessen Lied man singt, чей хлеб жуёшь, того и песенку поёшь. Это уж так самим Господом Богом заведено, и напрасно вольтерьянцы против того говорят. Не нравится — можно избрать судьбу леонкавалловских «Паяцев». Они точно субсидию не получали.

Однако и субсидировать можно по-разному. Наиболее древний, а также наиболее распространённый способ — это выдавать творцам изящного натуральное или денежное довольствие, обставляя или не обставляя это известными условиями. Со времён римского вельможи Мецената тут ничего не изменилось.

Но Россия, идущая своим путём, изобрела, наряду с ветхим меценатством, также и новый способ кормления творцов — подарить художнику не рыбу, а удочку.

В начале 90-х гг., когда либеральное экономическое учение властвовало безраздельно, была популярна теория, согласно которой чем дарить нуждающемуся карася или воблу, гораздо лучше подарить ему удилище, с помощью которого он станет ежедневно сам добывать себе рыб. Нуждающийся избавится от забот о хлебе насущном, а государство — от забот по его прокормлению.

Учение воплотилось в жизнь, но довольно неожиданным образом: получателями рыболовной снасти оказались не рядовые бедняки, а видные мастера искусств, которым государство отписало движимое и недвижимое имущество, приносящее верный и постоянный доход. Великодушный артист К.А. Райкин, бесстрашно обличивший правительственную цензуру, получил от того же правительства вкусную московскую недвижимость и построил многофункциональный торгово-развлекательный центр «Райкин Plaza», четырёхзвёздочный «Райкин Plaza Hotel», офисный центр класса «А» etc. Причём Райкин в этом смысле не одинок: обладателями удочки, спиннинга, иной добычливой снасти оказались многие мастера культуры.

В общем-то ничто не ново под луною. В старые времена это называлось условным держанием. Изначально помещик владел землёй с крестьянами (в сущности, та же удочка) не просто так, но под условием несения им государственной службы, по преимуществу военной. Именно так комплектовалась дворянская конница в Московском царстве.

И не только в Московии. Условное держание было краеугольным камнем раннего феодализма. Сами титулы графа, герцога, маркиза, виконта изначально обозначали соответствующие государственные должности. Граф (лат. comes) был главой региональной администрации, нечто вроде губернатора или секретаря обкома, «герцог» на древневерхнемецком — это «предводитель войска» etc. С соответствующими обязанностями перед сюзереном. Товарно-денежные отношения, позволяющие просто платить за службу звонкой монетой, были тогда (так же, как и в постсоветской России) недостаточно развиты, и приходилось платить феодальной удочкой.

Феодалов необходимость службы тяготила, и они стремились к эмансипации, чтобы сделаться в своих владениях полновластными хозяевами, отнюдь не обязанными нести службу короне. В России таким актом эмансипации был «Указ о вольности дворянской» (1762 г.). Активы за помещиками остались, а необходимость служить была отменена.

Видные мастера культуры точно так же стремятся к вольности интеллигентской. Впрочем, от денежных субсидий тоже не отказываются.