«Просто исполняем свой долг»: как больница в Алёшках помогает выжить целому городу на передовой
- RT
Больница города Алёшки Херсонской области выглядит как самая обычная клиника: по коридорам деловито ходят медсёстры и врачи, возле дверей кабинетов ждут пациенты. Но когда снаружи всё совсем по-другому — без света и тепла, с пустыми улицами и разбитыми домами, звуками канонады и остовами сгоревших автомобилей на обочинах, — такая картина кажется настоящим чудом. Несмотря ни на что, в Алёшках остаются местные жители. Ради них и работает больница.
В палаты попадают не только с инсультами и отравлениями, но и с осколочными, и минно-взрывными травмами. Многие, как собеседница RT, находящаяся на одной из больничных коек, пострадали от дронов-камикадзе, гоняющихся, по словам сотрудников больницы, «за каждым гражданским, за каждой не специальной легковой машиной».
Пациентка скупыми фразами описывает произошедшее — местная жительница ехала с мужем по своим делам на гражданской машине, попали под удар дрона: «У меня ранение, у мужа два шва…»
О попадании дрона в машину её родственника прерывающимся от эмоций голосом рассказывает сотрудница больницы: «Херсонская область — это не только Геническ и Скадовск, это ещё и Цюрупинск, или Алёшки, как он называется сейчас. У нас нет ни света, ни воды, ни тепла. В больнице у нас есть свет, вода, тепло, но после работы мы уходим домой, где ничего этого нет. Нас бомбят дронами. Две недели назад погиб мой родной племянник на дороге в Цюрупинск: он на гражданской машине привозил продукты для нашего населения. Прямое попадание — он просто сгорел в машине...»
- RT
Люди не хотят оставлять Алёшки, неважно, по каким причинам. Поэтому главврач городской больницы Владимир Харлан остаётся с ними. Он убеждён: работа больницы у линии фронта — не бравада, а необходимость.
«В госпитале надо пациента привести в порядок, снять шок, остановить кровотечение, подвести человека к транспортировке, — говорит собеседник RT. — Только этим мы спасли много людей, а когда нельзя было везти, то сами оперировали здесь».
Сам Владимир Харлан в 2023 году был заочно осуждён украинскими властями на 12 лет с конфискацией всего имущества: «Мне ребята позвонили [сообщить об этом]. А после того, как мне дали медаль Святого Луки, сказали: жди добавления к тому сроку». На преданность главврача своему делу это не повлияло. Себя он иронично называет «человеком с отягощённой наследственностью». Отец — Герой Советского Союза, легендарный штурмовик Иван Харлан, все мужчины по отцовской линии — люди служивые; мать — кубанская казачка. «И я живу по примеру предков», — добавляет он.
«Не допустили эпидемий»
В назначенное время главврач делает обход по палатам, принимая доклады от коллег. Всё выглядит мирно и степенно, как будто дело глубоко в тылу. Но за этот порядок среди хаоса Владимир Харлан и его люди сражаются каждый день. В операционных и палатах горит свет, потому что чудом бесперебойно работают генераторы. Больные получают обеды, потому что повара умудряются готовить в невозможных условиях. А медики выходят на работу, потому что забыли про страх.
Про своих коллег главврач говорит: «Произошла потеря инстинкта самосохранения — отсюда ранения». Перечисляет: многие погибли, одному врачу недавно после дежурства, уже дома, оторвало ноги во время украинского обстрела.
Во время наводнения после подрыва Каховской ГЭС больница принимала беженцев — тех, чьи дома затопило. Полторы тысячи человек кормили, обогревали, лечили. Врачи работали как специалисты МЧС в зоне стихийного бедствия. Но Владимир Харлан ничего в этом героического не видит: «Просто исполняли свой долг».
- RT
Как медик и полковник запаса, он знает, что делать в случае боевых действий и чрезвычайных ситуаций, и соответствующим образом организовал работу подчинённых. Вспоминая дни, когда к обстрелам добавился ещё и потоп, главврач замечает деловито: «Главное — не допустили эпидемий. Впрочем, и к вспышкам заболеваний мы бы были готовы».
При всём тёплом отношении к коллегам в добренького доктора Айболита Владимир Харлан не играет. Он возмущается, вспоминая, как на «материке», то есть на территории России до референдума 2022 года, удивлялись тому, что в 5 км от передовой делают настолько сложные операции. «Да, делаем такие операции, потому что здесь талантливые люди», — как будто продолжая спор, резко говорит главврач.
Собеседник RT горячится, когда говорит, что в его больнице хотят работать специалисты из других регионов России: «Поймите, это не романтика: ах, врач на передовой, жизнь в городе-призраке. Это тяжёлый каждодневный труд, это очень непростая жизнь. Бытовые условия, как вы видели, специфические. Мне нужны люди, которые понимают, на что подписываются».
По мнению Владимира Харлана, работа на передовой — не приключение, она имеет практический смысл, причём выражающийся в человеческих жизнях. Чем меньше времени ушло на транспортировку до операционного стола, тем больше шансов спасти пациента. Поэтому медики просто не имеют права уйти в тыл, полагает собеседник RT. «Спрашиваете, как мы тут, в 5 км от фронта? Да кто считает эти километры? Работать надо», — резюмирует сотрудник больницы.
