Это были самураи

Одним из признаков самурая считается крайняя упёртость. Или — что то же самое — преданность идее чести и служения любой ценой. В идеале самурай есть антоним к оппортунисту.

Плохо это или хорошо — другой вопрос. Вторая мировая война показала как прекрасные, так и совершенно ужасающие свойства самурайского характера. Важно то, что некоторые вопросы русско-японских отношений не могут быть не то что решены, но даже правильно поняты без учёта самурайской психологии.

Когда в начале мая в Сочи к В.В. Путину прибыл с визитом японский премьер С. Абэ, чтобы по итогам встречи в 257-й раз объявить о важности диалога, сотрудничества и продвижения вперёд в деле решения спорных вопросов, встреча вызвала особое любопытство. Когда лидер страны, вскорости принимающей очередной съезд державцев «Большой семёрки», как и все они, отягощённый обязательствами поддерживать санкции против России, считает тем не менее вполне для себя возможным ехать прямо во враждебное государство (ибо санкции на дружественные и нейтральные государства не накладываются) и вести там переговоры в том числе об экономическом сотрудничестве, в этом есть какой-то диссонанс. Формальный (временный) глава «Большой семёрки», смело пренебрегающий требованиями солидарного остракизма, — это нечто новое. Госдепартамент США даже счёл нужным устами своего официального представителя специально и не вполне одобрительно помянуть сочинский визит Абэ: «Поддержание единства среди наших партнёров, включая ЕС и «Большую семёрку», является жизненно важным в нашем подходе к России». Хотя США и «регулярно консультируются с правительством Японии по ряду региональных и глобальных вопросов». То есть заокеанский партнёр недоволен.

При этом нельзя сказать, чтобы Япония была привилегированным партнёром России — и это, дескать, объясняет её парадоксальное поведение. Италия — да, пожалуй, но Япония — никоим образом. Страна, мирный договор с которой так и не подписан спустя 71 год после окончания войны — в сущности, нынешнее состояние российско-японских отношений не более чем длительное перемирие, — вряд ли заслуживает звание привилегированного, то есть особо любимого, партнёра.

Скорее Японию можно определить как особо суверенного, архисуверенного партнёра, который может недостаточно интересоваться мировым ландшафтом во всей его целостности, но если какие-то его детали самурая заинтересовали — будьте благонадёжны, Япония не отстанет и ныне, и присно, и во веки веков. 60 лет, три поколения сменилось с 1956 года, когда была подписана Московская декларация, формально прекратившая состояние войны между двумя державами, но вопрос о северных территориях остаётся вопросом, и от его решения Россия и Япония так же далеки, как и в 1956 году.

С одной стороны, это достаточно печально. Различные помыслы, в начале так мощно обещавшие успех, разбивались и будут разбиваться о проблему четырёх островов. Там — японские самураи, здесь — не менее несогбенные отечественные самураи, и в итоге — всё на рассмотрение будущих и послебудущих поколений.

С другой стороны, нет худа без добра. Зацикленность на задаче № 1 японской внешней политики — и мы знаем, какая это задача, — ставит преграду на пути авантюр в других направлениях. Самурайская логика такова, что, погнавшись за интересными — а равно и неинтересными — комбинациями, можно отвлечься от Курил и быть неготовым к решению вопроса № 1, а это недопустимо — к нему должно во всякое время и при всякой погоде быть готовым.

Недавно прошло странное сообщение одной японской газеты о том, что год назад канцлер А. Меркель предлагала Абэ ни много ни мало, как вступить в НАТО: «Синдзо, почему бы Вам не присоединиться к Организации Североатлантического договора? Я могу убедить британского премьер-министра Кэмерона и президента Франции Олланда». Как пишет газета далее, «несмотря на крайне малую вероятность того, что предложила Меркель, Абэ ответил, чтобы не быть невежливым, с некоторым интересом: «Может быть, в будущем». Возможно, Абэ также поинтересовался, где находится Северная Атлантика и где Япония, а возможно, этот географический вопрос и не привлёк его внимания. Тем более что последнее время у фрау канцлерин со смелыми идеями вообще чрезвычайно богато.

Но главный контрдовод японского премьера был таков: «Если мы сейчас объединимся, остановятся наши переговоры с Россией». А острова важнее, чем все геополитические химеры, вместе взятые. Тут твёрдого самурая не собьёшь.

Поэтому сказка про белого бычка будет вечной, и вечной будет американская печаль в связи с тем, что японец думал и мечтал о чём-то своём, идти же в общем строю не желал совершенно.