К штыку приравняли перо

Короткая ссылка
Максим Соколов
Максим Соколов
Родился в 1959 году. Известный российский публицист, писатель и телеведущий, автор книг «Поэтические воззрения россиян на историю», «Чуден Рейн при тихой погоде», «Удовольствие быть сиротой».
К штыку приравняли перо

Сильное недовольство граждан официозной советской прессой, так сильно поспособствовавшее революционным преобразованиям в журналистике, свойственным кипучей эпохе перестройки, было связано с тем, что читателям газет внезапно открылся новый мир.

Сперва знакомство с этим миром было скорее косвенным — по вражеским радиоголосам и по звучавшим там обзорам буржуазной прессы, — но даже и эти слабые тени, как будто проникавшие в платоновскую пещеру, необычайно воодушевляли сидельцев пещеры. «Как в ваши каторжные норы доходит мой свободный глас».

Люди открывали, что кроме идеологического долдонства советского официоза бывает и другая пресса, начертавшая на своих знамёнах вольнолюбие, беспристрастие, audiatur et altera pars и другие превосходные ценности. Мечтания о свободной прессе — «учиним как в Европах» — было чрезвычайно сильным.

Довольно скоро уже, правда, появились демократический официоз и олигархические УЖК (уникальные журналистские коллективы), своим обликом несколько отличные от светлых антисоветских мечтаний — скажем даже сильнее: довольно отталкивающи. Но это частичное разочарование времён борьбы с антихристом Зюгановым и информационными войнами между членами победившего олигархата преодолевалось рассуждением о том, что молодая свободная пресса по необходимости несовершенна, а также тем, что пришёл Борис Абрамович и всё опошлил. Истинную же и правильную свободную прессу, издающуюся в западных столицах, пошлости Бориса Абрамовича опорочить, разумеется, не могли. Напротив, идеал сиял ещё ярче.

Сомнения стали закрадываться — причём в массовом порядке — в дни гуманитарных бомбардировок Югославии. Дело не в том, что сербы были ангелами, а СМИ свободного мира с редкостным единодушием представили их дьяволами, — на гражданской войне в распадающемся государстве обыкновенно все бывают хороши. Дело в том, что в дни гуманитарных бомбёжек Белграда внезапно как исчезли, аки воск от лица огня, все священные заветы западной прессы. Не смешивать news и views — а как не смешивать, когда всё содержание газет обратилось в одно большое view, дескать, сербы во всём виноваты? Соблюдать (хотя бы для видимости) пропорциональность в оценках за и против — ещё чего! Все дружно за гуманитарные бомбы и против мрачного сербского шовинизма. А шовинизма хорватского, албанского, боснийского — его ведь никогда и в природе не существовало. Кругом радостные албанские пионеры приветствуют цветами освободителей — вот и весь вам плюрализм мнений, а равно стереоскопичность картины.

Собственно, уже тогда, в 1999 г., стало ясно, что высокие принципы уважительной свободы присущи прессе не вообще, но применительно к тому предмету, о котором пишут. Бывают сюжеты и субъекты, по отношению к которым можно сколько угодно демонстрировать высшую объективность журналистики. Их, правда, на глазах становится меньше, но будем справедливы — дозволено же пока сравнивать Д. Трампа и Х. Клинтон, являя при этом высочайшую свободу слова. Христианина с гомосексуалистом, правда, сравнивать уже будет сложнее — это вам не Хиля с Дональдом.

И бывают сюжеты и субъекты, соблюдение в отношении которых норм взвешенной объективности есть предательство идеалов свободы, народное стесненье, гнуснейшее меж всеми преступленье. Не вправе рассчитывать даже на видимость объективности и равноудалённости, например, стигматизированные страны (вар.: государства-изгои) и населяющие их народы. Последним примером такого идеологически твёрдого отношения к нечистым оказалась предолимпийская борьба.

Любые комиксы самого дурного вкуса оказывались полностью иммунны перед свободой слова, поскольку истинный жрец свободы понимает: это моча — у кого надо моча, а это моча — у кого не надо моча. С надлежащими оргвыводами, благородным негодованием и восхвалением мужественных спортивных разведчиков.

Задавать вопросы? А зачем? Ведь очевидно, что вопросы явно лишние и льют воду известно на чью мельницу. Как правильно — и при этом единообразно — относилась советская пресса к извергам, разоблачённым во второй половине 30-х гг. XX в., так ныне свободная пресса относится к извергам, столь же убедительно разоблачённым в 10-х гг. века XXI.

Тогда была «Правда», ныне — равночестные громовержцы Bild, Le Monde и The Times. На шпигеле может красоваться «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», или оформление первой полосы обходится без пролетариев, но суть пятиминуток ненависти столь же вечная и неизменная. Как выясняется, самой просвещённейшей редакции только дай волю и разреши: «Травите!» — и мы увидим много интересного, сильно расширяющего наши представления о буржуазной респектабельности. Всё опошливший Борис Абрамович российских 90-х был, как выясняется, не чёрт с рогами и хвостом, а всего лишь респектабельный буржуа в нереспектабельных условиях. Наблюдая, что пишет (и даже до чего дописывается) свободная пресса на олимпийские темы, понимаешь, что к штыку приравнять перо — дело довольно обыденное.

Оно, может быть, и неизбежно. Много ли на страницах фронтовой прессы встречается объективистских текстов «с одной стороны, с другой стороны»? Всё больше и листки боевые, и в них тексты боевые донельзя.

Но просто тогда не надо похваляться высочайшими стандартами буржуазной прессы. Стандарты у неё, как выясняется, разные. Иной раз неплохие и даже замечательные, а иной раз — когда речь идёт о врагах демократического строя — очень даже традиционные. Такие, какие были ещё во времена Ромула и Рема и тогдашней свободной прессы.

Признайте это — «С врагами иначе нельзя», «Социалистический гуманизм не для врагов» — и спокойно наслаждайтесь своей непогрешимостью в вопросах прессы.

Но почему-то гранды свободы слова этого не хотят признать.

Не хотят и не хотят, у всех свои причуды, но уж больно эта причуда напоминает старинное фарисейское: «На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают: связывают бремена тяжёлые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их; все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди: расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих; также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! учитель!» (Мф 23:2-7).

Полезное наставление для молодого журналиста.

Сегодня в СМИ
  • Лента новостей
  • Картина дня

Данный сайт использует файлы cookies

Подтвердить