Почему мало кто рвётся защищать Telegram

Нечасто так бывает, чтобы самые рьяные из критиков России оказывались в каком-то вопросе по одну сторону баррикад с Кремлём. Однако последние действия российского правительства в отношении анонимности в интернете совпадают с требованиями самых непримиримых его противников на Западе.

Роскомнадзор ополчился на популярный мессенджер Telegram, который известен в англоязычном мире как излюбленная коммуникационная платформа сторонников ИГИЛ*. Этот сервис — детище петербуржца Павла Дурова, известного создателя соцсети «ВКонтакте».

Российские власти утверждают, что данный мессенджер активно используется террористами и преступниками для координации действий и совершения преступлений. На этом основании от администрации Telegram требуют по запросу предоставлять правоохранительным органам доступ к чатам и криптографическим ключам пользователей. В противном случае сервис угрожают заблокировать в России. Ранее за отказ выполнять подобные требования здесь уже были заблокированы коммуникационные сервисы Blackberry и Zello.

Павел Дуров уже заявил, что его компания никому не станет предоставлять подобного рода информацию. Отсюда логически следует, что запрет Telegram в России практически неизбежен. При этом Дуров подчёркивает, что блокировка его сервиса ничего не даст: ведь ничто не мешает злоумышленникам перейти на другие мессенджеры вроде Viber или WhatsApp.

Редкое единодушие

В Роскомнадзоре, в свою очередь, утверждают, что Telegram в силу своей структуры и характера клиентской базы представляет собой бо́льшую проблему для правоохранителей, чем WhatsApp или Viber. Примечательно, что аналогичную мысль высказал, к примеру, профессор Питер Нойман, эксперт по терроризму при Королевском колледже Лондона. В интервью газете Financial Times в июне этого года Нойман сказал: «Крупные социальные сети в последнее время принялись блокировать учётные записи радикальных исламистов, из-за чего большинство из них перешли на коммуникационные платформы, использующие метод сквозного шифрования, — такие как Telegram. В результате проблема не решена, а просто поменяла форму».

Нойману вторит глава Европола Роберт Уэйнрайт: «Некоторые просто отказываются с нами сотрудничать. В частности, источником особенно серьёзных проблем для нас стал Telegram». А американский Институт по исследованию СМИ Ближнего Востока (MEMRI) даже опубликовал специальный доклад, в котором Telegram назван «питательной и безопасной средой» для сторонников ИГИЛ, где «не существует практически никаких возможностей для мониторинга их деятельности».

Нынешний конфликт между Роскомнадзором и Telegram начался в мае этого года, когда регулятор объявил о решении внести данный мессенджер в реестр распространителей информации. Вскоре после этого в российском парламенте был подготовлен законопроект, направленный против анонимности в мессенджерах. Предполагается обязать пользователей всех коммуникационных платформ регистрироваться, используя своё настоящее имя, а для проверки подлинности указывать ещё и номер мобильного телефона.

Забавно, но ровно к этому же не так давно призывал старший редактор журнала The Economist Эдвард Лукас. В своей колонке для газеты The Times этот маститый журналист заявил, что «экстремисты уже непозволительно долго пользуются интернет-анонимностью, чтобы безнаказанно распространять пропаганду и собирать пожертвования». Лукас назвал Всемирную паутину «раем для злоумышленников» и призвал надавить на крупные IT-компании, чтобы те обеспечили пользователям «возможность удостоверить свою личность и проверить личность человека, с которым ты общаешься».

С Лукасом солидарна колумнист The Washington Post Энн Эпплбаум. В статье о необходимости бороться с анонимностью в интернете она заявила: «Права человека, включая свободу слова, должны принадлежать реальным людям, а не анонимным троллям».

Общая тенденция 

Однако у действий Роскомнадзора нашлись и свои критики. Колумнист интернет-портала Bloomberg Леонид Бершидский написал, что осуществлять цензуру в интернете «столь же трудно, сколь и бессмысленно», а оппозиционный российский журналист Олег Кашин у себя в блоге констатировал, что «Telegram действительно стал важной политической платформой».

При этом закрытие и блокировка «экстремистских ресурсов» практикуются отнюдь не только в России. Например, по информации портала Buzzfeed News, британская Консервативная партия намерена законодательно ввести в стране «серьёзные ограничения в отношении того, что можно писать, публиковать и распространять в интернете». Это следует и из предвыборной программы консерваторов на последних выборах, в которой, в частности, говорится: «Некоторые утверждают, что государство не должно контролировать современные технологии и интернет. Мы считаем иначе».

В этой связи можно вспомнить и слова министра внутренних дел Великобритании Эмбер Радд, которая требует от WhatsApp и других мессенджеров предоставить полиции и спецслужбам доступ к зашифрованной переписке своих пользователей. Стоит отметить, что за период с 2010 по 2015 год за «разжигающие» сообщения в соцсетях в Британии было арестовано 2130 человек.

В последнее время призывы к ужесточению контроля над интернет-дискуссиями всё чаще звучат со стороны представителей власти по всей Европе. Буквально на прошлой неделе председатель Европейского совета Дональд Туск объявил, что Брюссель готов внести изменения в законодательство, чтобы «воспрепятствовать распространению экстремистских материалов в интернете». В том же ключе выступает и недавно избранный президент Франции Эммануэль Макрон, известный своей критикой в адрес интернет-компаний за попустительство в отношении публикаций экстремистского содержания.

Возможно, именно поэтому записные недоброжелатели российского правительства на этот раз не спешат осуждать его действия в отношении Telegram. Скорее всего, в глубине души они понимают, что у России достаточно оснований для того, чтобы стремиться ограничить деятельность сервиса, где так вольготно чувствуют себя террористы.

* ИГИЛ («Исламское государство») — террористическая группировка, запрещённая на территории России.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.