Не стыдно за музыку
В моей юности слушать российскую музыку было не круто. Особенно на русском языке. Петь на всех прочих языках российским музыкантам конца 90-х — начала 2000-х удавалось не слишком хорошо, так что слушать это было еще и тяжело. Чтобы считаться продвинутым, нужно было разбираться в продуктах зарубежной, в основном англоязычной музыкальной индустрии. Чем более редких и странных — тем лучше. Авангардный джаз? Да, пожалуйста! Харш-нойз? Отлично!
С менее экзотическими музыкальными направлениями всё тоже было непросто. Всем поголовно казалось, что иностранные музыканты, звукооператоры и продюсеры хранят некое тайное знание того самого «фирменного» звука. Что существует какой-то золотой ингредиент, тайный алхимический аппаратно-аранжировочный ритуал, который делает из всей иностранной музыки привлекательную конфетку.
Культура вне политики: в США прошёл совместный концерт оркестра Гергиева и американских музыкантов
Причины этих причуд восприятия — отличная тема для отдельного большого исследования. Можно предположить, что подрастающей в постсоветской России молодёжи просто нужно было время, чтобы освоиться в огромном пространстве мировой музыки, прежде чем начать искать в нём место для себя и родного языка.
Промежуточными результатами этого поиска были всякие удивительные явления. Например, даже замшелый немецкий пауэр-метал про эльфов был в наших юных глазах интереснее, чем всё что угодно на русском языке. Впрочем, любой посетитель рок-фестивалей 90-х наверняка подтвердит, что проблема вовсе не была надуманной. Качество русскоязычной музыки было довольно непредсказуемым.
Исключения тоже случались, но они плохо поддаются систематизации. Я сейчас не возьмусь объяснить, почему, например, группа Tequilajazzz протоптала тропинку к сердцу петербургской молодёжи, а многие похожие не смогли избежать клейма «говнорока». Скептическое и снисходительное отношение к музыке на русском языке потопило немало достойных артистов.
Впрочем, молодым меломанам было не до идеалов музыкального гуманизма. Все жадно скупали пиратские кассеты и компакт-диски в выросших повсюду в Петербурге ларьках. Если в Советском Союзе нужно было быть одновременно настоящим фанатиком и фанатом, чтобы иметь на полке дискографию любимой иностранной группы, то новому поколению теперь достаточно было просто прогуляться до метро. Этим нельзя было не воспользоваться. Все занимались своим и взаимным музыкальным образованием так рьяно, будто искали эликсир вечной молодости.
«Меня каждый день трясёт»: участница Детского Евровидения от России рассказала RT о волнении, школе и мальчиках
Время шло, расцветали и загибались музыкальные СМИ. В повестку дня российского любителя музыки начало проникать представление о том, что на территории его родной страны и бывшего СССР тоже происходило что-то для него интересное. Хотя бы в культурно-историческом плане.
К сожалению, в медийном поле вся наша музыка вместе взятая всё равно проигрывала по количеству уделяемого внимания простой английской группе Radiohead. Продолжалось это вплоть до окончательной смерти всех музыкальных СМИ страны.
Но ситуация всё равно постепенно менялась к лучшему. Русские артисты пробирались в библиотеки iTunes. Советский нью-вейв — в сеты модных диджеев. Уровень напряжённости в отношении русскоязычной музыки стремительно падал. Слушать некоторых даже потихоньку стало почти так же круто, как немецкий пауэр-метал в моей юности. Но перелом всё ещё не произошёл. Любить русскоязычную музыку ещё не стало нормальным.
Для меня первым вестником больших перемен был дебютный альбом казахского рэпера Адиля Жалелова, больше известного как Скриптонит. Это неоднородный и неоднозначный набор песен, но в нём есть настоящие жемчужины. Помню, как я, нарушая правила авиационной безопасности, слушал его «Любовь» в наушниках в самолёте, взлетающем из аэропорта Пулково, и просто не мог поверить, что русскоязычный артист наконец-то настолько близко подобрался через язык к своему слушателю. И его успех явно говорил о том, что в этом мнении я не одинок.
Примерно тогда же я прочитал, как юные герои статьи про новую русскую музыку и её слушателей признаются, что вообще не очень-то слушают зарубежное, да и не особо интересуются. Вот тут уже стало понятно, что это серьёзно. До сенсационного 2017-го с регулярными аншлагами на концертах русских рэперов в Олимпийском оставалось пара лет. Я начал робко писать первые наброски песен на русском языке.
До конца года ещё осталось немного времени, но один из главных итогов уже можно подвести. Потому что в отношении к русскоязычной музыке, я уверен, теперь довольно долго ничего не изменится в худшую сторону. Её снова слушают. Ей снова можно гордиться. То ли мы выросли, то ли артисты, то ли новое, незашоренное поколение слушателей. И вдруг стало не стыдно за живые шоу, не стыдно за тексты, не стыдно за клипы, коллаборации, звук, обложки, афиши. Не стыдно наконец-то.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
