Медведев: Вопрос Крыма для России закрыт навсегда
Крым является частью российской территории, этот вопрос решен и закрыт навсегда, заявил российский премьер-министр в интервью телеканалу Euronews. Кроме того, по его словам, западным странам пора бы уже «набраться мужества» и снять санкции с России «с такого-то числа», поскольку по европейским производителям они бьют гораздо сильнее, чем по России.
На Западе все больше боятся России, видя в ней растущую военную угрозу. При этом, как ни парадоксально, Россия – ключевой игрок в поиске решения конфликта в Сирии. Тем временем сама страна буквально сгибается под тяжестью экономического кризиса. Здесь, на Мюнхенской конференции по безопасности, эти вопросы обсудит с нами премьер-министр России Дмитрий Медведев.
Спасибо большое, что согласились принять участие в программе «Глобальный разговор». Сирийский вопрос доминирует в международной повестке дня. Появилось ощущение, что мы приближаемся к поворотному моменту, но непонятно, в каком направлении будут развиваться события. Что думаете вы?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ, премьер-министр России: Вы знаете, когда я собирался сюда, у меня было ощущение, что у нас ситуация по этой теме с нашими коллегами и партнерами совсем сложная и тяжелая, потому что нет договоренности по ключевым вопросам, включая создание возможной коалиции, сотрудничество военных – все носит эпизодический характер.
Но все-таки хочу отметить, что прямо здесь, в Мюнхене, состоялись переговоры между российским министром иностранных дел Лавровым и госсекретарем Керри, другие коллеги потом в том или ином качестве присоединялись – и договорились о том, как действовать в ближайшее время. Поэтому я испытываю осторожный оптимизм по поводу того, что удастся наладить сотрудничество по этому вопросу.
А оно критически необходимо, потому что, если мы не объединимся по этой теме, в Сирии будет бесконечная война, будут гибнуть люди, будет массированный поток беженцев в Европу, Европе придется решать свои крайне сложные задачи. Ну и самое главное – мы не сможем побороть терроризм, который является угрозой всей современной цивилизации.
Какие военные и другие действия в таком случае готова предпринять Россия, чтобы способствовать уменьшению напряженности в Сирии?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Я все-таки напомню, почему мы в Сирии появились. Россия участвует в этой операции, для того чтобы, во-первых, защитить свои национальные интересы: в Сирии большое количество боевиков, которые готовы в любой момент сорваться с места и поехать устраивать теракты в Россию. Их – тысячи. И второе, конечно, есть легальная основа – это обращение к нам президента Асада. Поэтому мы будем принимать решения о военной компоненте с учетом двух этих факторов и, естественно, в зависимости от того, как будут развиваться события.
Сейчас главное – договориться о том, чтобы начались переговоры между всеми сторонами сирийского конфликта, и определиться с террористическими группировками, потому что вокруг этого идут бесконечные споры: кто – хороший, а кто – плохой. Это первое.
И второе. Я посмотрел в комментариях госсекретаря Керри, где было сказано, что если Россия и Иран не будут помогать, то мы вместе с другими готовы провести наземную операцию. Это напрасные слова. Зря он так сказал. По одной простой причине: если он хочет получить там длительную войну, то, конечно, можно устраивать и наземные операции, и все остальное. Но не надо никого пугать. Надо договариваться – в том ключе, в котором они вели разговор с министром Лавровым, а не говорить, что если что-то пойдет не по такому сценарию, то мы вместе с другими арабскими странами будем предпринимать наземную операцию. Я уже отвечал на этот вопрос не так давно и хочу еще раз повторить: никто не заинтересован в новой войне, а наземная операция – это полноценная длинная война. Вот из этого надо исходить.
Очевидно, что одной из ключевых проблем остается будущее президента Сирии Башара Асада. Продолжит ли Россия поддерживать его в этот решающий момент?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Россия не поддерживает лично президента Асада. Россия поддерживает дружеские отношения с сирийским государством. А они возникли не в период, когда президентом стал Башар Асад, а еще в период, когда президентом стал его отец Хафез Асад. Это первое.
Второе. Мы никогда не говорили, что это является главным элементом нашего участия в процессе. Мы просто исходим из того, что в настоящий момент нет никакой другой легитимной власти в Сирии, кроме Башара Асада. Нравится это кому-то или не нравится, но он – действующий президент. Если его выдернуть из этой конструкции, там будет хаос. И мы это видели неоднократно на примере стран Ближнего Востока, когда страны просто распадались на части, как, например, произошло с Ливией. Поэтому он должен принимать участие во всех процедурах, процессах, но его судьбу как политического лидера должен решать народ Сирии.
Таким образом, вы уже обдумываете перспективы смены власти в Сирии?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Мне кажется, что мы не должны очень глубоко в эти вопросы погружаться. Я имею в виду и Россию, и Евросоюз, и Соединенные Штаты Америки. Мы должны создать благоприятные условия, для того чтобы этот процесс начался. Мы должны посадить всех за стол переговоров, по сути, подтолкнуть их к общению.
Давайте по-честному признаемся, что это будет диалог между очень непростыми людьми. С одной стороны – президент Асад, которого поддерживает часть общества и военные; с другой стороны – другая часть общества, которая относится и к другим конфессиям зачастую, которая не любит Асада и которая тем не менее должна будет сесть за стол переговоров с ним. Но они должны договориться во имя будущего единой Сирии.
Я бы хотела сместить фокус и поговорить о конфликте на Украине. Сегодня говорят, что этот конфликт заморожен, но, по-видимому, бои на востоке возобновились. Что может сделать Россия, чтобы смягчить напряженность, чтобы прекратить это конфликт?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Здесь ответ на вопрос в чем-то проще, чем в Сирии, по понятным причинам. И не только потому, что у конфликта нет такой степени жесткости, а потому, что понятно, как действовать. Как? На основании Минских соглашений. Они должны быть исполнены, целиком и полностью, всеми сторонами. Мы к этому и призываем всех: мы призываем тех, кто находится у власти на юго-востоке, и мы призываем киевские власти.
И дело не в том, что у нас есть какие-то расхождения с киевскими властями и мы не любим друг друга. Но объективности ради надо признать, что значительная часть того, что должны были сделать на юго-востоке, сделано. Самое главное – что практически прекращены боевые действия. Ну, к сожалению, иногда там что-то происходит, но это все-таки нечасто.
Сейчас важнейшим является политическое и юридическое решение тех задач, которые вытекают из Минских соглашений. Кто за это отвечает? Ну, естественно, Украина! Если Украина считает юго-восток частью своей территории, это их правовое поле, это их компетенция, это их полномочия. Это полномочия президента, парламента и правительства Украины.
Очевидно, что одна из главных преград в этом вопросе как для Украины, так и для международного сообщества – это Крым. Будущее Крыма подлежит обсуждению?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Нет. Этого вопроса нет и для России не существует. Этот вопрос закрыт навсегда. Крым является частью российской территории, там был проведен референдум, мы изменили свою Конституцию. Республика Крым и город Севастополь являются частью Российской Федерации.
Если вы встретите президента Порошенко, здесь, на Мюнхенской конференции по безопасности, что вы ему скажете?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Ну, я его не видел и, честно говоря, не особо соскучился. Президент Порошенко находится в контакте с президентом Путиным. Главное – и это абсолютно точно –мои коллеги должны предпринять все для исполнения Минских соглашений. Это в их интересах, это в интересах государства Украины – а это для нас, что бы там ни говорили, близкое, соседнее государство.
Итак, конфликт в Сирии и ситуация на Украине способствовали ощутимому ухудшению отношений России с ЕС и США. Возможна ли перезагрузка, как вы думаете?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Вопрос в том, как и во имя чего. Если что-либо перезапускать, то на принципиально иной основе. На какой? Равноправной, справедливой, спокойной основе взаимоотношений, исходя из того, что это нужно не только Российской Федерации, но и Европейскому союзу, Соединенными Штатам Америки. Мы хотим хороших, продвинутых отношений и с Соединенными Штатами Америки, и с Евросоюзом.
Евросоюз вообще наш важнейший торговый партнер. Это группа стран, которые находятся на одном с нами континенте. Мы связаны европейской идентичностью, историей, ценностями. Это все не в наших интересах – сохранять такую напряженность. Но если нам сначала сказали, что с нами не хотят общаться, то, конечно, первые шаги по восстановлению отношений должны предпринять те, кто их прервал. Но мы готовы к тому, чтобы обсуждать любые вопросы.
Отголоском ухудшения отношений стали наложенные на Россию санкции, которые сильно ударили по экономике. Насколько приоритетным для вашего правительства является вопрос снятия этих санкций?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Это же нам сказали, что вы нехорошие и мы вас будем наказывать. А потом подсчитали и прослезились. Оказывается, это бьет по бизнесу. У нас был торговый оборот с Европейским союзом 450 миллиардов евро. 450 миллиардов евро! А сейчас 217. Ну, надо спросить у людей, которые в Евросоюзе продукцию для России производили различную, которые на предприятиях работают: им это нравится все?
Поэтому: не мы это придумали, не нам начинать отменять. Нас все время пугали санкциями, эти санкции вводили, в советский период многократно. Никогда ни к чему не приводило, только деньги теряли. И сейчас будет то же самое. Надо набраться мужества и сказать: знаете, ребята, мы все это завершаем с такого-то числа, и просим вас также ответные меры приостановить. Вот это будет правильный подход.
А как ощущают на себе воздействие экономического кризиса простые россияне? Потому что кризису способствуют санкции, а также падение цен на нефть. Как все происходит для обычных россиян?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Положение в экономике действительно сейчас у нас не самое простое. Самый большой вклад в общеэкономическую ситуацию, в объем доходов бюджета, конечно, принесло драматическое падение цен на нефть, которого не было, по сути, наверное, лет 17, потому что сейчас цены абсолютно сопоставимы с теми, которые были в 1998 году. Наш бюджет, к сожалению, сильно зависим от цен на нефть, это правда, хотя он улучшается с точки зрения доходов, которые его составляют – от нефти и от других источников, – но пока очень сильно зависим. И это не могло не сказаться на ситуации с доходами и с положением обычных наших людей, с их реальными заработками, их реальными доходами.
Но и санкции, конечно, повлияли. Это очевидно, конечно. Например, наши предприятия лишились финансирования, которое они получали в европейских банках; они не могут развиваться –некоторые, во всяком случае, из них. Поэтому в этом смысле экономическая ситуация не самая простая, но во всем этом есть и один положительный эффект. Экономика оздоравливается, она меньше зависит от нефти, и мы можем развивать свою промышленность и сельское хозяйство.
Кстати, по поводу санкций – это, пожалуй, один из плюсов этих самых санкций и тех ответных мер, которые мы ввели. Заключается этот плюс в том, что мы начали активнее заниматься своим сельским хозяйством и в значительной степени теперь себя обеспечиваем практически любым продовольствием, а, например, зерно в огромных количествах поставляем на экспорт. В этом смысле санкции помогли. Но, наверное, они не помогли производителям сельхозпродукции в Европейском союзе.
Я спрашивала о простых россиянах и о том, как на них это влияет. Появились разговоры о возможных социальных волнениях – жизнь в России становится все сложнее. У вас это вызывает беспокойство?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Безусловно, мы обязаны думать, и правительство прежде всего, о том, какие социальные последствия создают экономические события, экономическая ситуация. Но, скажу прямо, мы много чего вынуждены были отрезать в бюджете, но мы не тронули социальных расходов. Мы не тронули зарплат бюджетникам, пособий, более того, мы даже проиндексировали пенсии, и в прошлом году, и в этом, там, может, будет не полностью, но проиндексировали. Будем стараться это делать и дальше. То есть социальные затраты государства, они у нас очень большие, но они у нас являются защищенными. В этом смысле мы будем стараться делать все, чтобы социальное самочувствие российских граждан было максимально комфортным в этих условиях. Это действительно приоритет правительства.
Давайте снова обратимся к международной точке зрения. Черным пятном на репутации России остается вопрос соблюдения прав человека и свободы слова. В этом вопросе, кажется, Россия продолжает откатываться назад? Почему?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Мы всегда, скажу прямо, расходились в оценках того, как обстоят дела со свободой слова, с деятельностью средств массовой информации в Российской Федерации. Нас часто критиковали и сейчас критикуют. У нас есть своя позиция на эту тему. Наверное, в России средства массовой информации несколько отличны, например, от европейских средств массовой информации: есть и исторические отличия, и вопросы роста.
Я очень редко смотрю телевизор и читаю газеты в бумажной форме. Я практически всю информацию получаю из интернета. И у нас таких людей уже больше, чем практически половина населения. В интернете, как вы понимаете, вообще никакого регулирования в этом смысле нет. Там представлены все точки зрения, в том числе, скажем прямо, даже экстремистские. Поэтому считать, что какая-то часть людей не получает доступа к информации нового порядка, в современном глобальном мире мне кажется несерьезным.
Да, но похоже на то, что диссидентов заставляют молчать. Скоро – год со дня убийства Бориса Немцова. В Великобритании – как вы уже знаете – появились результаты расследования убийства Александра Литвиненко, в этом расследовании указывается на президента Владимира Путина, говорится, что, вполне вероятно, он отдал приказ. Вы будете преследовать британское правительство в судебном порядке? Поговаривали, что вы обратитесь в суд в связи с этим расследованием.
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Вы упомянули некий отчет некоего судьи в отставке, который (я просто ради интереса посмотрел) начинается – практически каждый раздел и абзац – со слова probably (вероятно, англ. – Прим. RT). Что тут комментировать? В этой истории прискорбно только одно: что отчет, который изобилует словечками probably, комментируют премьер-министры и министры иностранных дел. Это уже напоминает борьбу с ведьмами и колдунами. Ну, в конце концов, оставим это на совести тех, кто комментирует. Что же касается каких-либо юридических действий, ну это смешно просто. Нам это не нужно, и Российская Федерация никогда не будет преследовать какую-либо страну за дурацкие поделки или какие-то смешные фильмы.
И последний вопрос. Господин премьер-министр, вы находились на посту главы правительства, занимали должность президента, поэтому вы обладаете полным представлением о вопросах, которые мы обсуждали. Если я попрошу вас отметить какой-то один особенный момент вашего пребывания у власти, что вы выберете?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Да их много. И та, и другая должность очень сложные, серьезные. Эти восемь лет жизни, а это уже почти восемь лет – это, знаете, такой постоянный драйв, когда ты не способен отключиться, подчас даже во сне. А событий очень много, и внутри страны происходило, и очень хороших, для меня знаменательных, больших, и трагических подчас, тех, о которых мы с вами говорили, и международных событий. Ведь мы не только спорили и ругались, но мы кое-что и сделали. Мы, например, в какой-то момент договорились по новому Договору об ограничении стратегических и наступательных вооружений. Это же неплохо было. Этот документ подписан, он действует, он исполняется, значит, мы можем сотрудничать, можем договариваться. Общение с моими коллегами, в том числе здесь, в Германии, и в других европейских странах… Мы очень много вопросов решили. Все это ярко, интересно. Может быть, когда-нибудь я обо всем этом чуть подробнее расскажу! Но пока я работаю, и это –интересная работа!
Господин премьер, большое спасибо, что пришли.
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Спасибо большое!
Дата выхода в эфир 14 февраля 2016 года.
Публикуем в Twitter актуальные зарубежные статьи, выбранные редакцией ИноТВ
Сегодня в СМИ
