«Набор лекарств разнообразен»: автор Telegram-канала «Мышь в овощном» о предупреждении военного противостояния РФ и США

Существует категория вопросов, думать о которых психологически комфортнее даже не начинать. Обычно их называют проклятыми.

Самый (и с большим отрывом) проклятый вопрос современности: имеет ли гипотетическое прямое военное столкновение России и США шансы удержаться от сваливания в неограниченную ядерную эскалацию?

Самый проклятый он потому, что вероятность такого столкновения отличается от нуля чем дальше, тем сильнее. Три недели бесстыдного фарса с подготовкой в Идлибе инсценировки химической атаки от имени Асада, чем бы он ни закончился, заставляют всерьёз относиться к этой вероятности.

Также по теме

«Проявление раздвоенного сознания»: зачем Эрдоган просит Запад вмешаться в ситуацию вокруг сирийского Идлиба

Анкара призывает страны Запада остановить наступление сирийских правительственных сил в провинции Идлиб. Об этом написал президент...

Да, военные обеих сторон вполне добросовестно и вполне тщательно взаимодействуют, чтобы в зародыше предотвратить любую трагическую случайность. Но это не даёт всё равно абсолютной гарантии от образцово идиотского стечения обстоятельств, примеры которого так щедро разбросаны по романам Клэнси. И чем масштабнее замысел каждой очередной игры с огнём (а о том, что планируемый удар по Сирии превзойдёт размахом все предыдущие, в США не высказался только ленивый), тем эта гарантия «неабсолютнее».

Важен не конкретный сценарий, важен его итог: российские войска, оказавшись там, где «вероятный партнёр» не предполагал их присутствия, попадают под удар, есть жертвы. Гарантированный ответ в этом случае наш Генштаб анонсировал ещё в апреле — и не только по применённым средствам поражения, но и по их носителям. Будь это корабли в Средиземном море или авиабазы в Персидском заливе.

Гарантированный ответ — ход естественный и безальтернативный: в его отсутствие у противника возрастёт по экспоненте соблазн нанести — через неделю или месяц — повторный удар, списав его на новую ошибку и обоснованно (в собственной картине мира, то есть со ссылкой на предыдущий прецедент) требуя от нас сидеть тихо и на этот раз. Но именно здесь оказывается, что и противник в своём дальнейшем выборе уже несвободен.

Именно потому, что в сегодняшнем американском истеблишменте точку зрения, что ладить с Россией — хорошо, а не плохо, разделяет, кажется, один Трамп, его уязвимость в этот самый момент оказывается предельной. Любая иная, чем сверхжёсткая (целенаправленный и массированный удар по Хмеймиму и/или Тартусу) реакция мгновенно и гарантированно повлечёт для него политическую смерть, особенно если конгресс 90 процентами голосов объявит состояние войны, а с конгресса при нынешнем градусе царящего там русофобского безумия станется.

А дальше каждый следующий виток эскалации раскручивается по одному и тому же принципу. Бросить карты — перед всем миром признать своё поражение. Признать поражение — это горе побеждённым во всей мыслимой красе. Обнуление статуса вовне и тяжелейший кризис внутри. И к тому же урок как победителю, так и вообще всем заинтересованным: вот этого уровня эскалации побеждённый не выдерживает, угрозой вот этого уровня эскалации из него теперь сам бог велел выбивать уступки по любому другому вопросу, вплоть до самых для побеждённого жизненно важных.

И в этой логике от начала кризиса до неограниченного ядерного обмена нужно около недели времени и от силы четыре-пять витков эскалации. И надо быть сверхчеловеком, чтобы вырваться из этой спирали без последствий для своей стороны, изложенных абзацем выше. А скорее всего, для этого на каждой стороне по сверхчеловеку понадобится.

Возразят: в предыдущей холодной войне огонь друг по другу открывался бессчётное количество раз — и обошлось? Отвечу: субъективный фактор тогда и теперь различается очень сильно.

Не столько в том даже дело, что в той холодной войне решения принимали люди, прошедшие не просто горячую, а мировую, и поэтому всей шкурой чувствовавшие, где — и главное, почему — необходимо остановиться, сколько в том, что описанный выше сегодняшний американский расклад «президент против всех» беспрецедентен абсолютно. Именно в этом уникальность теперешней обстановки, именно отсюда вытекает главная её опасность.

С диагнозом разобрались. Что с лечением?

Вариант превентивной капитуляции не рассматривается. Его не оценят десятки миллионов нерождённых детей девяностых и очень много кто ещё. Следовательно, остаётся одно: апеллировать к чувству самосохранения не американских элит, а американского народа. Опережающе. Целенаправленно. Как можно более убедительно.

Чтобы в самых широких массах не было и тени сомнения: в случае чего ТАМ окажемся все вместе, и никак иначе. Чтобы соответствующая гайка в умах законтрилась намертво, в идеале поколения на два вперёд. Чтобы элитам грозили политической смертью призывы бомбить русских, а не попуститься.

Набор этих лекарств богат и разнообразен. Некоторые (см. президентское послание 1 марта) уже предъявлены. Некоторые ещё ждут своего часа.

Отказ от обязательств воздерживаться от ядерных испытаний — как в принципе, так и в «трёх средах». Расконсервация новоземельского полигона. Публичные, с зелёной улицей для западных медиа, наземные испытания. И ультима рацио: экстренное обращение президента к их широкой аудитории. Пожар неизмеримо легче предупредить, чем потушить, ваши власти сами себя не обуздают, если этого не сделаете вы, не сделает никто.

По тому, что эти сильнодействующие средства в ход пока не пущены, можно предположить, что на нашей стороне обстановка как критическая на сегодня не оценивается. Возможно, это объясняется наличием непубличных гарантий по всем прошедшим и будущим американским телодвижениям в Сирии, возможно — уверенностью в большей, чем видится широкой публике, вменяемости принимающих ключевые решения кругов на той стороне.

Несомненно одно: прямо сейчас бензин на Ближнем Востоке разлит крайне щедро. И всё, что без ущерба для национальных интересов можно сделать для того, чтобы случайная искра не оказалась последней для цивилизации, делается и делаться будет.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.