Постмодерн проникает в НАТО

Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, комментируя возможность выхода США из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), сделал заявление о том, что Запад (и в частности НАТО) «не желает новой гонки вооружения с Россией». Такое высказывание, сделанное на фоне решимости США снять ограничения, налагаемые этим договором, выглядит парадоксальным и находится в прямом противоречии с американской декларацией. Если бы Запад не желал «новой гонки вооружений с Россией», он не только сохранял бы все существующие договоры, ограничивающие масштаб взаимного стратегического потенциала, но и активно продвигал бы новые соглашения аналогичного характера. Это, кстати, соответствовало бы позиции, озвученной Трампом в предвыборной кампании, в ходе которой он многократно призывал перенести внимание с России на иные объекты и страны в качестве главных потенциальных противников. Это отчасти и стало причиной обвинений в его адрес — якобы за его кампанией стоит Россия, «вмешавшаяся в выборы».

С моей точки зрения, было бы вполне логично вмешаться, поскольку именно это на протяжении 30 лет неустанно делает сам Запад в отношении наших выборов. Законы ведения сетевой войны одинаковы для всех: если Запад нас атакует на нашей территории (например, в случае поддержки чеченских сепаратистов ранее или предводителя недовольных школьников Навального сегодня), то мы имеем все основания делать — или по крайней мере пытаться делать — то же самое на его территории. Но у нас нет решимости, а главное — соответствующего инструментария, чтобы быть эффективным.

Поэтому наше вмешательство в победу Трампа явно преувеличено (увы, добавил бы я от себя лично). Но когда Трамп, обещавший переход от либерализма в международных отношениях к реализму и объявивший войну либеральному глобалистскому «болоту» (the swamp) с опорой на американский правый популизм (объяснённый Трампу выдающимся теоретиком и одновременно технологом Стивом Бэнноном), стал президентом, он во многом отошёл от своей прежней популистской риторики и стал сближаться с обычными американскими ястребами, с deep state и неоконами. Его декларация о выходе из ДРСМД — яркий пример, что в конце концов «Трампа угнали». Trump is hijacked by the swamp.

Почему же в такой ситуации Столтенберг называет чёрное белым, а прямую декларацию о начале нового витка гонки вооружений, причём именно с Россией, а не с какими-то иными «потенциальными противниками», сопровождает заявлением о том, что НАТО именно этого и не хочет, остаётся своего рода загадкой, буддийским коаном из разряда «встретишь Будду — убей Будду» или «сделай хлопок в ладоши одной рукой».

Рациональным объяснением такой риторической фигуры может служить лишь качественное понижение ментального уровня (abaissement du niveau mental) западного общества в целом, которое более не замечает прямого противоречия в высказывании «гонка вооружений не есть гонка вооружений, а, напротив, гонка разоружений». В этом случае западное общество, не замечающее здесь смыслового сдвига, на самом деле является психически больным. Собственно, согласно французскому философу Жилю Делёзу, западное общество в эпоху постмодерна и должно становиться всё более и более шизофреническим (он даже ввёл термин «шизомассы») и переходить от привычной логики к новой и необычной, сочетающей в себе одновременно два (как минимум) взаимоисключающих смысла. По этой же схеме шизофреники слышат в своей голове голоса, которые их что-то заставляют сделать, — расщепление сознания (а это и значит греческое слово «шизофрения») так и действует. Декларация Столтенберга и в медицинском, и в философском смысле шизофренична: она опровергает то, что утверждает, то есть два голоса в голове у западной публики говорят одновременно две разные — даже взаимоисключающие — вещи. Столтенберг комментирует, почему НАТО выходит из ДРСМД, но представляет его не как выход, а как вход. И самое интересное, что никто на это противоречие внимания больше не обращает.

Здесь интересно «слияние голосов». Ранее для обозначения противоположных утверждений, касающихся внешней политики и стратегии, использовалась бинарная модель, прекрасно отлаженная в двухпартийной системе США. Демократы (за некоторым исключением) выступали как голуби и говорили о недопустимости гонки вооружений, а республиканцы (кроме палеоконсерваторов и изоляционистов) — как ястребы и настаивали на увеличении военного бюджета, красочно живописуя опасность, которая может исходить от предполагаемого врага — прежде всего СССР, а позднее России. Высказывания голубей цитировала шестая колонна в России: вот видите, мол, они хотят лишь мира и добра, давайте также разоружаться (в РФ такая точка зрения преобладала при Горбачёве и Ельцине). Высказывания ястребов служили аргументом для консерваторов и реалистов: смотрите, они считают нас главным противником, давайте готовиться к отражению возможной агрессии (это стало общим местом при Путине).

Конечно, и распределение ролей между голубями и ястребами не снимало того, что американский deep state последовательно шёл к тому, что называют full-spectrum dominance (доминирование по всем параметрам и во всех областях), чему служили и успокаивающие противника голуби, и мобилизирующие само американское государство, а также их младших партнёров по НАТО ястребы. Но постмодерн сегодня зашёл настолько далеко, что этого разделения больше не делается. Теперь в лице Столтенберга сочетаются одновременно голубь и ястреб, как в голове у шизофреника раздаются одновременно два голоса, призывающие к противоположным поступкам. Это вполне понятно, если следить за философской программой постмодерна. Столтенберг воплощает в себе смысловую трансгрессию, queer-позиционирование.

Но здесь следует обратить внимание на то, как воспринимает и расшифровывает это шизопослание российское общество, не столь продвинутое в постмодерне.

Прежде всего в России вопиющее несообразие речи Столтенберга замечено и оценено как двойные стандарты: «Запад опять говорит одно, а делает другое». И то неплохо, что ещё замечаем сбой программы. С другой стороны, в самой России в политическом классе постепенно сложился наш собственный постмодерн — когда одни и те же люди за 30 лет поменяли все возможные идеологии от коммунизма и комсомола через либерализм до путинского реализма и консерватизма. Сегодня они сами явно не уверены, какой голос в них говорит в данный момент. Совсем недавно они прославляли глобализацию и либерализм, а сегодня им надо убедительно радоваться, что «Крым наш». Эффект получается отчасти сходный с самим Западом: различие между смыслами, политическими позициями, идеологиями, даже простыми высказываниями постепенно стирается — так идея постмодерна начинает овладевать российскими шизомассами, в авангарде которых стоит, безусловно, политическая элита, высказывания которой подчас вполне под стать Столтенбергу.

Но всё же хорошая новость заключается в том, что так далеко, как у них, в России дело не зашло, а то, что в голове у Столтенберга «что-то пошло не так», русские эксперты и политики видят довольно ясно. Это радует.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.