Наследники дягилевской антрепризы: Борис Эйфман рассказал о зарубежных гастролях и об успехе «Анны Карениной»

— Вы и ваша труппа на протяжении множества лет путешествуете с гастролями по Европе и Америке. Вас везде встречают одинаково радушно, или же вы замечали, что в каких-то странах публика более заинтересованная и активная?

— Знаете, публика, на мой взгляд, везде одинаковая. Даже в Азии, которая, так сказать, только-только начинает познавать русский современный балет, всё равно реакция практически одинаковая. В этом, наверное, сила нашего искусства, потому что оно понятно, доступно людям разных поколений, разных культурных традиций. Мне кажется, что вообще публика везде принимает хорошее искусство одинаково (и я думаю, что плохое тоже одинаково). Поэтому нам грех жаловаться.

— Много ли эмигрантов из России приходят на ваши спектакли? Кажется, по крайней мере, что во время гастролей в Париже зал наполовину должен состоять из русских...

— Вы знаете, я этого не почувствовал, к сожалению. Я всегда люблю, когда к нам на спектакли приходят те, кто нас знал ещё по Ленинграду. Я помню, в Америке, когда мы гастролировали, одна женщина принесла программку — первую программку 1977 года. То есть она её сохранила, вывезла. Это было очень трогательно. В Париже я не чувствую этого. Я думаю, что они придут ещё, потому что у нас ещё будет несколько спектаклей. И обязательно на уик-энд придут. Обязательно. 

— «Анна Каренина» уже приезжала во Францию и Нидерланды. Почему вы решили снова показать европейцам именно этот балет?

— Вы знаете, мы не совсем самостоятельно всё решаем. Мы решаем это совместно с нашим импресарио Арменом Карапетяном. Он выбрал данный спектакль, потому что это визитная карточка, такой, знаете, знак, символ нашего театра. С одной стороны, это русская классика — это Толстой, это Чайковский, а с другой — современные достижения нашего отечественного балета. То есть, сохраняя традиции русского балетного театра, мы стремимся сделать спектакль успешным, конкурентоспособным, востребованным в мире. Конечно, один из наших самых лучших спектаклей — это «Анна Каренина».

• Артисты Театра балета Бориса Эйфмана Дарья Резник и Игорь Субботин во время исполнения адажио из балета «Анна Каренина»
• РИА Новости
• © Владимир Вяткин

— В одном из своих интервью вы назвали балет «стратегически важным искусством». Что вы имели в виду?

— Вы знаете, сегодня мы гастролируем по миру и становимся свидетелями таких очень сложных, напряжённых политических ситуаций, когда, действительно, обстановка нервозная вокруг театра, в начале спектакля.

И вот мы видим публику, которая приветствует нас после спектакля, стоя кричат: «Браво!» Восторг, происходит единение сцены и зрительного зала. Что это значит? Это значит, что происходит интеграция людей даже самых разных политических и религиозных взглядов. Искусство балета великое, потому что оно доступно всем, оно не имеет языкового барьера, оно идёт от сердца к сердцу.

И, конечно, язык тела, который выражает наши эмоции, открывает в какой-то степени и нашу душу.

— В феврале 2019 года вы представите балет «Эффект Пигмалиона». Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом спектакле.

— Да, действительно, этот спектакль будет в какой-то степени новым и, так сказать, знаком нашего театра, потому что до этого мы очень много ставили таких трагедий, высоких трагедий, где вся философия шла через какие-то острые катаклизмы. А сейчас мы поставили комедию, которую блистательно исполняют наши артисты на музыку Иоганна Штрауса. Мы сами получаем удовольствие от этого спектакля. И я надеюсь, что зрители, также вовлечённые в наш бурлеск, в нашу гротесковую сценическую композицию, также почувствуют позитивную энергию, которая будет исходить от этого спектакля. Нам самим захотелось немножко порадоваться, немножко окунуться в мир веселья и радости. Сегодня так мало вокруг нас этой радости, этой позитивной энергии! И вот мы хотим зрителю, который за нами следит уже 41 год, её подарить.

— Насколько мне известно, при вашей Академии танца в Санкт-Петербурге скоро откроется Детский театр танца. Когда именно? Я правильно понимаю, что роли в постановках будут исполнять воспитанники академии?

— Это явление уникальное. Я думаю, что нигде в мире нет ничего подобного.

Детский театр танца — это большая сцена, это зал на 500 мест. Конечно, в этом театре будут выступать не только дети нашей академии. Это будет центр эстетического и профессионального воспитания детей.

Я очень надеюсь, что этот театр привлечёт молодое поколение тех, кто любит танец и любит искусство. Безусловно, они будут принимать участие в постановках. Даже более того: мы будем создавать специально для них спектакли, и на этой сцене они будут их показывать. Это замечательная идея! И я горжусь тем, что являюсь лидером такого нового направления в воспитании детей.

— Что нужно сделать, чтобы попасть в вашу Академию танца?

— Вы знаете, ничего. Вы родили ребёнка, он хочет танцевать. Вам нужно его привести, и мы на него посмотрим. Если он талантливый, если его физика, его данные позволяют ему заниматься этим тяжелейшим искусством, мы будем вас просить его оставить. Если у него нет данных, мы будем вас умолять его забрать, чтобы не мучить ребёнка и не портить ему жизнь.

• © alexandrinsky.ru

Обучение абсолютно бесплатное. И не только обучение: и питание, и одежда, которую мы предоставляем (профессиональная и бытовая), и лечение, и проживание, потому что у нас большой интернат, — это всё бесплатно. У нас есть государство, которое помогает нам, и у нас есть фонд, фонд целевого капитала, который поддерживает нашу школу. Это академия для высоко одарённых детей, и главное — это талантливый ребёнок, который попадает в действительно уникальные условия, и мы будем пытаться сделать его будущее счастливым и успешным.

— Чем вас привлекает работа с детьми? Дело это, как мы понимаем, нелёгкое…

— У нас очень большой штат педагогов, дирекция. Что привлекло? Несколько причин. Первая — это то, что действительно должно появиться новое поколение артистов балета. Я, как хореограф, на практике вижу, как не хватает нашим выпускникам русских школ вот этой подготовленности к будущей профессии, потому что они занимаются только классикой. Потом они приходят в театр, где 50—70% репертуара — современный балет, и потому очень трудно воспринимают новую хореографию и профессионально, и ментально. Поэтому мы готовим артистов именно к профессиональной работе в театре.

• © alexandrinsky.ru

Вторая — это то, что я десять лет работал в училище Вагановой, и помню мои постановки с детьми, помню, какую радость давала эта работа мне и моим детям. Дети приезжают из маленьких городов, из трудных семей. Знаете, ребёнок, совершенно удручённый своим детством... И вот мы видим, как он меняется на глазах, становится совершенно другим человеком. Это элегантный кавалер, это человек, который подготовлен и профессионально, и интеллектуально к будущей профессии.

Мы развиваем не только физику, не только профессиональные данные. Мы даём очень серьёзное общее образование.

Детей мы берём в два потока. Один — это наше главное направление, это 11-летнее образование, то есть с 1-го по 11-й классы. Это такой долгий путь. И есть короткий путь — это с 5-го по 11-й класс. Это тот путь, который проходят все дети в училищах нашей страны.

— Как бы вы могли охарактеризовать прошедший год? Был ли он удачен для вашего театра и лично для вас? Все ли задумки вы успели воплотить в жизнь?

— Я в том возрасте уже, когда каждый прожитый год — это благодарность господу за то, что он дал этот год прожить, за то, что сохранил театр, сохранил здоровье и семью. Я радуюсь тому, что мы этот год заканчиваем в Париже. Потом мы будем в крупнейших городах — Тулузе, Бордо, Ницце и так далее. И вот это ощущение, что мы заканчиваем свой творческий год в стране, где когда-то Дягилев поражал французов русским современным искусством, русским современным балетом... Мы чувствуем себя наследниками этой дягилевской, так сказать, антрепризы. И мы счастливы, что во Франции мы действительно получаем понимание, успех и перспективы для дальнейших наших встреч.

Полную версию интервью смотрите на сайте RTД.