Золотой арбатовский участок
Хотя до выборов в Мосгордуму ещё четыре месяца, в оппозиционной среде страсти уже кипят. Внутривидовая борьба здесь началась необычайно рано. Ещё точнее — кипят только в одном избирательном округе из 45, но зато кипят неистово. Киберактивист А.А. Навальный всячески рекомендует избирателям свою сподвижницу Л.Э. Соболь, та тоже себя рекомендует, и вдвоём они усиленно критикуют филантропа А.К. Федермессер (фонд «Вера», паллиативная помощь при терминальной стадии рака).
Законопроект о цифровых избирательных участках внесли в Госдуму
Формально ещё никто не выдвинулся, слишком рано — ни Федермессер, ни сама Соболь, ни прочие кандидаты. Пока речь идёт лишь о намерениях: у Соболь ясных, у Федермессер менее определённых. Тем не менее А.А. Навальный и его симпатизанты уже развернули против благотворительницы превентивную войну на уничтожение. Как сформулировала Л.Э. Соболь: «Я не советую поддерживать кандидатов, пользующихся поддержкой «Единой России». Это шулеры, которые хотят обмануть». Хотя в случае Федермессер ещё нет ни поддержки, ни даже кандидата как такового, картёжным вором уже поименовали.
Логика А.А. Навального понятна. Он твёрдо исповедует американский принцип (недаром в Йеле стажировался в качестве перспективного лидера) «Что наше, то наше, а вот о вашем-то мы и поговорим». Его «фюрер-принцип» гласит, что любой конкурент есть враг, против которого все средства хороши. Нейтралов, попутчиков, тактических союзников не существует вообще.
Логика симпатизантов тоже ясна. Часть прогрессивной общественности исповедует учение, запрещающее контакты с властью, хотя бы и с самыми благовидными целями. Если одни примеряют деятельность фонда «Вера» на себя и своих близких (от рака никто не застрахован, и помирать всё-таки лучше при паллиативной медицине), то другие тверды в отрицании любого сотрудничества с кровавым режимом. Может быть, они убеждены, что при раке в четвёртой стадии А.А. Навальный с Л.Э. Соболь тут же придут на помощь, может быть, считают, что само рассосётся, может быть, полагают, что есть вещи поважнее непостыдной кончины, но фонд «Вера» — это безусловный харам, грех незамолимый. Убеждённые люди, что поделаешь.
Но во внутривидовой борьбе прогрессивных людей — ведь на мандат в 43-м округе претендует ещё и яблочник С.С. Митрохин, которому Л.Э. Соболь также посоветовала убираться восвояси, — есть ещё один нюанс. Не то чтобы скрываемый, но особо и не рекламируемый.
Москва большая и разная, округа могут сильно отличаться по свойствам народонаселения и, соответственно, по надеждам, которые возлагает на них оппозиция. Одно дело буржуазные округа — тут надежд больше, другое дело пролетарские — там оппозиция считает, что ловить особо нечего. А 43-й округ — это Арбат, Пречистенка и Хамовники, то есть самое-пресамое то, что надо. Именно там надо баллотироваться и побеждать, а не в каком-нибудь Марьине (где формально прописан А.А. Навальный).
Борющаяся за счастье народное Л.Э. Соболь говорит об этом открытым текстом: «Я хочу вести политическую кампанию. А её нужно вести именно в центре, где это эффективнее, ярче, а не в спальных районах».
Проблема с округами сильно напоминает проблему с эксплуатационными участками детей лейтенанта Шмидта. «Ранней весной 1928 года почти все известные дети лейтенанта Шмидта собрались в московском трактире у Сухаревой башни. Кворум был велик: у лейтенанта Шмидта оказалось 30 сыновей в возрасте от 18 до 52 лет и четыре дочки — глупые, немолодые и некрасивые. По проекту Балаганова весь Союз Республик следовало разбить на 34 эксплуатационных участка по числу собравшихся».
Все избирательные участки в Москве оснастили камерами видеонаблюдения
Всё бы и хорошо, но дальше выяснилось, что 34 участка, равно как и 45 московских округов, неравноценны: «Никто не хотел брать университетских центров (время меняется, теперь на Университетский округ возлагается больше надежд. — М. С.). Очень плохой репутацией пользовались также далёкие, погружённые в пески восточные области (спальные районы. — М. С.). Их обвиняли в невежестве и незнакомстве с личностью лейтенанта Шмидта. При слове «Бобруйск» собрание болезненно застонало. Все соглашались ехать в Бобруйск хоть сейчас. Бобруйск считался прекрасным, высококультурным местом».
Пророческий дар сатириков Ильфа и Петрова был столь велик, что они предвидели даже конкретную коллизию с 43-м округом: «Балаганов, которому достался золотой арбатовский участок, заявил, что нарушения эксплуатационных норм не потерпит». Совершенно как Л.Э. Соболь, которой, правда, золотой Арбатский округ ещё не достался, но «Разорю!» и «Не потерплю!» она уже решительно заявляет.
Но собранные Балагановым в трактире дети лейтенанта Шмидта — конечно, не являвшиеся самым законопослушным контингентом, — всё-таки пошли на жеребьёвку и согласились с тем, что кому-то достанется участок получше, а кому-то похуже. Тогда как А.А. Навальный в лице своей креатуры уподобился М.С. Паниковскому — единственному диссиденту в собрании — «Нашли дураков! Вы мне дайте Среднерусскую возвышенность, тогда я подпишу конвенцию».
Так питомец Йеля загодя установил планку внутривидовой борьбы, и эта борьба будет бескомпромиссной. Судьба МГД ему не слишком интересна, главное — схарчить тех, кто не готов ему присягнуть на безоговорочную преданность.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
