На берегу радиоактивной реки: как живут люди в районе кыштымской ядерной катастрофы

Что взорвалось 29 сентября 1957 года

Информацию о взрыве на химкомбинате «Маяк» в городе Челябинске-40, ныне Озёрске, рассекретили лишь при Горбачёве. Ведь рвануло там, где делали атомные бомбы. Даже названия «Челябинск-40» официально не существовало. Ближайший к месту аварии населённый пункт — город Кыштым. Поэтому катастрофу на «Маяке» стали называть кыштымской аварией.

• Производственное объединение «Маяк», декабрь 1948 года
• © po-mayak.ru

Взрыв в 1957 году произошёл из-за несовершенства техники. Отходы с низкой радиоактивностью сливали в воду. Однако отходы с высокой радиоактивностью  помещали в специальные бетонные «банки вечного хранения», где материалы должны были находиться до полной деактивации.

Ёмкости отдельно охлаждались: ядерная реакция в отходах была завершена не до конца, материалы постоянно нагревались. Одна из «банок» с 70—80 тоннами отходов в итоге взорвалась.

Почему? Сломалась система искусственного охлаждения. Отходы в контейнере закипели, разогревшись до +330 ºC. Произошёл взрыв, который выбил 160-тонную крышку. Ударная волна повредила соседние «банки». В радиусе 200 м выбило все двери и стёкла.

90% радиоактивных веществ осело на территории предприятия. Непосредственно после взрыва ликвидацией последствий руководил заместитель главного инженера Николай Семёнов. На разведку к взорвавшемуся хранилищу отправили добровольца. Инженер-дозиметрист ехал на вездеходе, который использовали на предприятии. Кабину защитили свинцом, снаружи были укреплены приборы. Работник подъехал к взорвавшейся «банке». Дозу он получил немаленькую, но ещё много лет проработал на «Маяке».

Ликвидацией занимались военные и милиция. На территории Челябинска-40 сняли почти весь верхний слой почвы. Спецрастворами мыли всё: стены, паровозы, машины. При этом работа предприятия не останавливалась ни на минуту.

В реку Течу сбрасывать радиоактивные отходы «Маяка» начали ещё в конце 1940-х годов. Тогда это была нормальная мировая практика.

Радиоактивность Течи в 1950-х годах случайно обнаружили геологи: у поисковой партии были дозиметры.

Только тогда власти начали принимать меры. К концу 1950-х все населённые пункты, которые посчитали небезопасными, переселили. Но дети ещё долго продолжали ходить на рыбалку к реке — власти говорили об опасности воды, но из-за секретности не объясняли, в чём именно заключается вред.

435 микрорентген в час

Сегодня радиационный фон в Озёрске (бывшем Челябинске-40) не отличается от природного.

62 года назад радиоактивное облако накрыло территорию в 1000 кв. км. Из заражённой области полностью эвакуировали 22 деревни. В конце 2000-х областные власти и «Росатом» даже переселили целую деревню от Течи (помимо эвакуированных ещё во времена Советского Союза), чтобы уменьшить воздействие радиации на людей.

• Территория загрязнения в результате кыштымской аварии 1957 года
• RT

Федеральная трасса «Урал», соединяющая Челябинск и Екатеринбург, по широкому бетонному мосту пересекает реку Течу. Никаких предупреждений о возможной опасности нет ни на подъезде, ни у самой воды.

На торпедо нашего прокатного автомобиля лежит дозиметр. Общий природный фон стабильный: 8—15 микрорентген в час. Он не менялся всю дорогу от Челябинска. Примерно такой же, как на кухне дома в Москве. Но метров за 50 до реки уровень радиации медленно начинает повышаться.

• Радиационный фон возле реки Течи в районе автомобильного моста — 435 микрорентген в час, больше всего фонит ил
• RT
• © Олег Адамович

Посередине моста, прямо над водой, дозиметр уже предупреждающе трещит, на покрасневшем экране написано: «Опасность». Прибор показывает тревожные 350 микрорентген в час — в 35 раз больше, чем в окрестностях.

Спускаюсь ближе к воде, и фон повышается до 435 микрорентген. Сейчас больше всего в реке фонит ил. По оценкам специалистов, его радиоактивность сохранится ещё минимум несколько десятков лет.

В речке Тече до сих пор официально запрещено брать воду, рыбачить, купаться. Раньше русло патрулировала специальная речная милиция, но сейчас к реке можно спокойно подойти — никто вас не остановит.

Это вполне устраивает местных диких животных: все берега в районе моста усеяны следами кабанов и оленей — они сюда ходят на водопой. 

Как ни странно, окрестных жителей прошлое реки тоже не сильно пугает.

• Мост через реку Теча, федеральная трасса «Урал»
• RT
• © Александр Фёдоров

Двухголовых кошек не было

Мы в селе Бродокалмак. Алексей Морозов прожил здесь всю жизнь. Другие сёла, расположенные у реки, власти расселили. Но это оставили — было решено, что оно находится достаточно далеко от Озёрска (85 км).

Каждый выходной Алексей ходит на речку ловить рыбу.

— Вы же знаете, что в эту воду десять лет сливали радиоактивные отходы? — спрашиваем Морозова.

— Да все знают. Но я ж не себе — я для домашнего питомца.

— Не страшно?

— Двухголовых кошек пока ни у кого не рождалось. Вроде все вредные вещества откладываются в костях — просто не надо есть рыбьи кости. Власти говорят, что вода безопасна. Люди в ней и купаются летом, и воду для огородов берут. А как иначе? Где ж это видано, чтобы в деревне люди рекой не пользовались.

На рыб дозиметр никак не реагирует, у воды периодически фиксируется 40 микрорентген в час. Прибор писком сообщает, что это повышенный уровень, но не опасный.

«Народ часто болеет?» — спрашиваем Морозова.

«Многие ногами мучаются. Но врачи объясняют, что это не связано с радиацией. Просто в колодезной воде слишком много железа».

На противоположном берегу с громким плеском дети прыгают в воду. +28 °С — деревенские всё свободное время проводят у реки.

Едем дальше. В 28 км от Бродокалмака в сторону Озёрска на берегу Течи есть настоящая деревня-призрак. Называется она Муслюмово. На картах деревня существует: отмечены дома с номерами, есть улица Ленина, заправка. В реальности же на месте деревни только поле, зарастающие здания почты, магазина и разрушенный военный мемориал.

• Разрушенный военный мемориал в деревне-призраке Муслюмово
• RT
• © Олег Адамович

АЗС давно не работает. Заправочные пистолеты проволокой примотаны к колонкам ещё советского образца. У окошка кассы объявление «Продаётся» и номер телефона.

В доме с уцелевшей вывеской «Хозмаг» лежат кучи навоза. Это от коров, которых пасут на месте бывшей деревни. В углу под мусором находим конторскую книгу с пожелтевшими страницами. Там отмечены последние покупки, сделанные в магазине: кто-то за 7 рублей купил лампочку, кто-то — пакет гречки за 12 рублей.

• Конторская книга с последними покупками, сделанными в магазине перед отселением деревни Муслюмово
• RT
• © Олег Адамович

Муслюмово — та самая деревня, которую переселили около десяти лет назад. В конце 2000-х власти предложили местным либо взять миллион рублей за дом и уехать, либо переселиться в новые готовые дома в паре километров от Течи.

Частных деревянных домов больше нет, потому что их разбирали при переезде и забирали с собой. Остались только муниципальные кирпичные здания. Около реки стоят руины дореволюционной мельницы. Шестиэтажные стены с обвалившимися перекрытиями — самая большая постройка в окрестностях.

Дозиметр у воды показал 130 микрорентген. Это больше, чем в Бродокалмаке, но намного меньше, чем у моста федеральной трассы.

• Руины дореволюционной мельницы в отселённой деревне Муслюмово
• RT
• © Александр Фёдоров

Денег на переезд нет

После взрыва 1957 года на территории Челябинской и Свердловской областей остался так называемый Восточно-Уральский радиоактивный след. Местные называют его просто ВУРС. Это земли, которые накрыло радиоактивное облако.

Посёлок Метлино — единственный оставшийся на территории следа. Все остальные деревни переместили. Тут живут ликвидаторы, их потомки, а также люди, расселённые от реки Течи.

• Посёлок Метлино — единственный оставшийся на территории Восточно-Уральского радиоактивного следа
• RT
• © Александр Фёдоров

«В посёлке есть те, кто трижды попал под воздействие радиации, — рассказала RT заведующая эпидемиологической лабораторией Уральского научно-практического центра радиационной медицины Людмила Крестинина. — Сначала они жили в Метлине у реки Течи, когда в неё попадали радиоактивные отходы. В 1956 году их отселили от реки на чистую территорию, в Новое Метлино. Через год новый посёлок попал под радиоактивное облако, но загрязнение было не опасным для здоровья, поэтому его жителей оставили. Однако в 1967 году с пересохшего из-за жары болота Карачай, в которое сливались радиоактивные отходы «Маяка», ветер поднял облако радиоактивной пыли. Оно ещё раз загрязнило территорию Метлина. Сейчас плотность загрязнения этой территории уменьшилась в разы, но остаётся выше фоновых значений».

Внешне посёлок ничем не выделяется. Есть частный сектор с деревянными хибарами, есть трёхэтажные панельки. В центре — магазин разливного пива и сетевой супермаркет.

Метлино даже развивается. На территории для сотрудников «Росатома» строят элитный коттеджный район Zavidovo. Работает санаторий. И это всё — на земле, накрытой радиоактивным облаком.

«В день аварии я сидела дома, — рассказывает жительница Метлина Людмила Морозова. — Вдруг вся изба сильно затряслась. В небе было огромное тёмное облако. Соседнюю деревню накрыло чёрными хлопьями. Потом моего отца и многих местных жителей отправили ликвидировать последствия. Все свободные земли перепахивались на полметра вглубь. Людей из деревень выселяли. Дома рушили. Позже все вещи и оставшийся строительный мусор закопали в специальные могильники».

По словам пенсионерки, власти никому не объясняли, что произошло.

«На работы по ликвидации люди ездили в своей обычной одежде, — вспоминает Морозова. — Вечерами знакомые отца приходили к нам мыться в бане. Позже военные с дозиметром измерили радиационный фон парилки. После этого солдаты не только баню разобрали и увезли, но и сняли слой земли, на которой она стояла».

Сейчас молодые обитатели Метлина равнодушно относятся к прошлому своего посёлка.

«Всё равно денег, чтобы куда-то переехать, нет. Вот и остаётся жить здесь», — говорит воспитательница детсада Ольга.

Деревня «недопострадавших»

Деревня Татарская Караболка находится на самой границе ВУРС. В советское время её было решено оставить. Местные старики до сих пор обижаются, что государство не признало их пострадавшими. Ведь тогда пенсионерам, заставшим взрыв 1957 года, полагалась бы доплата к пенсии.

«Вы поймите: может быть, облако непосредственно нашу деревню и не накрыло. Но оно же прошлось по всем нашим пастбищам! Трава тянула из земли всю эту радиацию, зелень ел скот, а мы всё это получали от животных», — объясняет жительница Татарской Караболки Марфуга Абдрахимова.

Односельчане несколько раз объединялись в инициативные группы, чтобы через суд добиваться статуса ликвидаторов или пострадавших. Формальный повод есть: нынешних пенсионеров, которые тогда были детьми, отправляли на колхозные поля закапывать урожай картошки, попавшей под облако. Власти не хотели, чтобы эти овощи оказались у людей на столе.

• Памятник ликвидаторам кыштымской аварии 1957 года
• RT
• © Александр Фёдоров

Но получить субсидии через суд смогли единицы. В советское время ни о каких доплатах говорить даже не приходилось — о взрыве ничего не было известно. А сейчас на территории ВУРС радиационный фон уже в пределах нормы — опасности никакой нет.

Муниципалы считают активистов из Татарской Караболки чуть ли не мошенниками.

«Есть там (в деревне. — RT) одна очень активная женщина, — говорит глава Кунашакского района Сибагатулла Аминов. — Она для себя добилась удостоверения ликвидатора. Но в 1957 году ей даже десяти лет не было. Какой она ликвидатор?»

Но как бы то ни было, кому-то пособия выплачиваются. Только в Кунашакском районе Челябинской области 3647 человек (две трети из них — обитатели переселённой деревни Муслюмово) ежемесячно получают надбавки за воздействие радиации. В год на всех тратится 28 млн рублей. В среднем на одного выходит по 649 рублей в месяц. В Кунашакском районе живёт много пострадавших от взрыва на «Маяке» и сбросов в Течу.

Антропогенный фактор

Старые жители Татарской Караболки, Метлина, переселённых деревень до сих пор считают, что власти над ними поставили эксперимент. Конечно, специально никто никого не облучал. Но надо признать, что авария на «Маяке» дала учёным уникальную возможность изучить влияние радиации на людей и природу.

Что же произошло за последние 60 с лишним лет?

В интернете можно прочитать, что слив радиоактивных отходов в Течу стал катастрофой для местной флоры и фауны. Как ни странно, на самом деле это не так.

Никаких трёхглазых рыб, гигантских лягушек-мутантов не появилось. Вся история с загрязнением воды в итоге природе не сильно повредила. Скорее, наоборот. Дело в том, что главная угроза живому миру не радиация, а человек. Власти отселили от воды всех людей. Растения перестали вытаптывать, олени, кабаны получили обратно свою среду обитания. Результат: животных на берегах Течи после загрязнения стало больше.

Учёные, изучающие природу загрязнённой реки, находили мутации у рыб. Но это было раньше — основной вред пришёлся на 1950—1970-е годы.

Похожая история произошла с землями, накрытыми радиоактивным облаком. На месте ВУРС был создан Восточно-Уральский радиационный заповедник. Людей отселили, территорию использовать перестали. Теперь растения и животные в заповеднике чувствуют себя лучше, чем на участках, где не было никакого радиационного воздействия.

Радиоактивная деревня безопаснее города

Есть ли риск для жителей Челябинской области? Власти до сих пор отдельно следят за здоровьем людей, живших на берегах Течи и попавших под радиоактивное облако. И вот какие результаты дало 60-летнее наблюдение.

«Риск заболеть раком у людей, живших на берегах Течи и попавших под радиоактивное облако, на 2,5% выше, чем у людей, не подвергшихся дополнительному воздействию радиации, — говорит Людмила Крестинина из Уральского научно-практического центра радиационной медицины. — 92% дозы было получено людьми в течение первых двух лет. Сейчас большая часть ВУРС уже безопасна для человека. Ещё в советское время территории, накрытые атомным облаком, постепенно начали возвращать в хозяйственный оборот».

«Радиация далеко не главный фактор, провоцирующий рак, — заявил RT академик РАН, главный онколог Челябинской области Андрей Важенин. — Курение и алкоголь в разы опаснее. В регионе чаще других раком заболевают жители Челябинска, Магнитогорска, Карабаша».

Тяжёлая промышленность оказалась вреднее для человека, чем всё радиоактивное загрязнение от «Маяка». По словам академика, если сейчас уехать из Челябинска и поселиться на берегу Течи, то шанс заболеть раком уменьшится в полтора раза.

• Академик РАН, главный онколог Челябинской области Андрей Важенин
• RT
• © Александр Фёдоров

У населения развита радиофобия. Люди боятся всего, что связано с атомной промышленностью. Из-за этого ещё в 1980-х годах было решено отказаться от строительства АЭС в Челябинской области. Вместо неё появилась огромная ТЭЦ, которая сегодня загрязняет воздух.

Переселение Муслюмова было, по сути, успокоительной мерой. В самом «Росатоме», который во многом профинансировал проект, признают, что никакой реальной необходимости в этом не было.

«Вред от денег, свалившихся на людей, гораздо больше, чем от радиации, которую бы жители Муслюмова накопили за всю жизнь, — считает академик Важенин. — Все же начали бурно отмечать переезд».

Бытовая радиация: байки и реальность

По словам советника гендиректора «Маяка» Юрия Мокрова, повышенный радиационный фон можно найти где угодно.

«Природный гранит тоже излучает, и эффект от прогулки по Красной площади в Москве такой же, как от посиделок на берегах Течи», — говорит Мокров.

Это оказалось преувеличением. Мы прошли с дозиметром по центру столицы. 18—25 микрорентген в час — уровень радиации у Кремля и мавзолея. То есть почти в 20 раз меньше, чем на берегу загрязнённой реки. История о повышенном фоне на Красной площади, по всей видимости, старая байка, в которую верят даже самые просвещённые эксперты.

Между тем повышенный фон мы зафиксировали в салоне летящего пассажирского самолёта — 376 микрорентген в час. За два часа перелёта из Москвы в Челябинск мы получили дозу, которую человек в обычных условиях получает за два дня.

• В самолёте дозиметр показал опасный радиационный фон — 376 микрорентген в час
• RT
• © Олег Адамович

Опасными для здоровья могут быть, например, бразильские курорты. На пляже Гуарапари из-за природной эрозии естественного радиоактивного элемента монацита отдыхающие за час получают суточную норму радиации.

Также некоторые любят для профилактики без назначения врача делать позитронно-эмиссионную томографию (ПЭТ-КТ). За один сеанс в аппарате человек получает полуторагодовую дозу радиации.

Многолетние исследования показали, что малые дозы радиации практически не влияют на здоровье человека. Намного опаснее для организма курение, автомобильные выхлопы или промышленные выбросы — они куда чаще становятся причиной рака и других опасных заболеваний.

Кстати, даже в случае серьёзных аварий (как на «Фукусиме») люди получают максимальный вред в первые часы или дни. В Японии эвакуацию населения смогли провести настолько быстро, что большинство вообще не получило никакого вредного воздействия.

Подчеркнём, речь идёт именно о малых дозах. Многие ликвидаторы Чернобыля и «Фукусимы», которые работали непосредственно на АЭС, получили смертельные дозы. Но они находились близко к источнику излучения и на протяжении долгого времени.