«Одной крови. Одна семья»: в Беслане в День защитника Отечества почтили память погибших спецназовцев
В Беслане в День защитника Отечества почтили память погибших спецназовцев
- © Екатерина Винокурова/RT
«Добро пожаловать, мы вас заждались!» — красивая тоненькая женщина обнимает людей, входящих во двор новой школы.
Мы в гимназии города Беслан имени героев спецназа России, а встречающая гостей Елена Ганиева — её директор.
Зима тут мягкая, но листьев на деревьях нет, поэтому та, старая, школа за железной дорогой глядит на нас чёрными глазницами окон. Из них бойцы спецназа выбрасывали детей. Выбрасывали в жизнь из смерти.
Сейчас родственники бойцов, погибших при спасении детей во время теракта 2004 года, заходят в новую гимназию. Синие и серые глаза гостей встречаются с карими глазами хозяев. Объятия, смех и улыбки: «Мы вас так ждали, как мы рады!»
- © Екатерина Винокурова/RT
Праздничный красный стенд «Слава России 2019». С него глядят детские рисунки. На одном улыбается из-под усов молодой крепкий мужчина — Михаил Кузнецов. 3 сентября майор спецподразделения ФСБ «Вымпел» прикрывал собой детей. По детям стреляли террористы. Их в Беслане обычно называют просто «звери». Кузнецов получил смертельное ранение и умер по дороге в госпиталь.
«Смотрите, как Миша ваш улыбается», — показывают учителя портрет статной даме с русыми волосами. Татьяна Кузнецова кивает. Улыбается она редко, говорит мало. На вопросы о муже отвечает коротко, по-военному: «Был надёжным, добрым».
Юнармейцы начинают линейку. Командует девочка, чеканя каждое слово: «Голову перед памятью павших — преклонить». Дети снимают береты и преклоняют колено.
«Мы с вами — одной крови, как говорят здесь. Так получилось, такова жизнь, что мы с вами стали одной семьёй. Мы благодарны вам, что вы приехали в Беслан, мы понимаем, как вам тяжело приезжать сюда, где остались навсегда ваши близкие», — Ганиева говорит не по бумажке, иногда её голос дрожит.
Елена Ганиева сама была тогда в заложниках. В старой школе она была завучем и открывала линейку первоклассников. Та линейка прервалась автоматными очередями. Ганиева вышла из школы 3 сентября — с сыном и выжившими учениками.
«Всю её семью потом травили»
Присутствующие то улыбаются и смеются, то вытирают слёзы. Те, кто не вышел в тот день из школы, тоже рядом — вот гранитная доска с именами погибших учеников и учителей с разбивкой по классам.
«Больше всего, видите, погибло детей из средних классов. Старшеклассники успевали убежать, а многие опоздали на линейку. А ребята из средней школы шли туда с радостью, и вот — видите...» — рассказывает Надежда Цалоева-Гуриева.
Она находилась в заложниках с тремя своими детьми и 11-м «Б» классом. Её сын Борис и дочь Вера погибли.
«Одного своего ученика я с линейки выгнала. Он в красных носках пришёл, я ему велела бежать домой и не появляться, пока не сменит это безобразие. А потом уже после всего мы встретились, я ему говорю: «Ты эти носки теперь всегда с собой как талисман носи, они тебя спасли», — седовласая Надежда говорит медленно, без надрыва, только вытирает глаза.
Она проводит нам экскурсию по школьному музею. Один из залов, конечно же, посвящён теракту.
«Знаете, когда говорят, что, мол, мы все вели себя героически... Это же не так было, — продолжает Надежда. — Дети — да. Вот, видите, мальчик (показывает на фото)? Такой хулиган был, а как он всех поддерживал в спортзале. А вот этот мальчик мне до сих пор во сне является... А вот, смотрите, Дарима Аликова, учительница. Её затравили же: какое-то издание написало, что она, бурятка, привела в школу террористов, а сама сбежала. Никуда она не сбежала, она погибла в школе, до последнего с детьми была. А сплетню подхватили другие сайты, всю её семью потом травили, хотя написали про неё ложь».
В какой-то момент несколько бывших заложниц — учителя и матери — даже забывают о гостях и начинают спорить между собой, вспоминая те события. На пороге зала стоит манекен в форме, высокий, под два метра. Форма такая же, как была на погибших спецназовцах.
«Не мог товарищей бросить»
Другие залы музея посвящены истории школы и краеведению.
«Смотрите, какая чернильница советская — «непроливайка»: если на бок опрокинется, то чернила не выльются. Я сама с такой в 1-ю школу Беслана пришла, когда мы сюда переехали. У других детей уже шариковые ручки были, а я с чернильницей ещё пришла. У вас же тоже были такие, в мешочках носили?» — спрашивает Цалоева-Гуриева у гостей.
Седовласый мужчина с идеальной осанкой кивает. Это Евгений Анатольевич Пудовкин, отец погибшего прапорщика управления «Вымпел» Центра специального назначения ФСБ. Денису Пудовкину было 28 лет. Он вместе с командиром Олегом Ильиным прикрывал огнём заложников, оба были ранены, но приняли решение не выходить из боя. Пудовкин и Ильин побежали на второй этаж, где террористы, уже зная, что им конец, прикрывались детьми, пытаясь забрать с собой на тот свет как можно больше маленьких жизней. Пудовкин застрелил одного из боевиков, но и сам был смертельно ранен.
Мы все, гости Беслана и матери, подходим к другой школе, старой. Евгений Анатольевич останавливается у заколоченного дверного проёма: «Я зачем-то включил передачу про штурм на запись. И представляете, запись остановилась на кадре, где мой Денис стоит вот у этой стены. Он же ранен был, но побежал, не мог товарищей бросить».
В спецназ ФСБ Денис Пудовкин шёл всю жизнь — занимался в военно-патриотическом клубе, служил в ВДВ, работал в милиции, потом пошёл в спецназ МВД СОБР и, наконец, прорвался в элиту из элит.
Пока близкие погибших спецназовцев стоят и думают о своём, матери погибших детей, как и 15 лет назад, всё пытаются понять, как же всё так получилось, кто же всё-таки больше всего виноват, а главное — можно ли было избежать, можно ли было повернуть трагедию вспять. Вспоминают, что за несколько дней до теракта в городе видели пришлых, что на ступеньках школы курили неместные мужчины в камуфляже и с бородами, что на улицах города видели зелёные «жигули». Показывают нам окна своих прежних квартир: многие семьи бывших заложников уехали жить во Владикавказ.
Прививка от терроризма
Заходим в спортзал — свидетель трёхдневного ада на земле. Мне шёпотом говорят, что на месте гибели каждого спецназовца хотят установить ещё памятные знаки с описанием подвига, чтобы ещё раз проявить уважение к погибшим героям Беслана. А ещё «Матери Беслана» будут проводить тут лекции по профилактике терроризма. Впрочем, одного взгляда на кирпичный спортзал с бесчисленными портретами малышей и взрослых на стенах, с бутылками воды, мягкими игрушками в оконных проёмах и зияющими дырами в стенах и в полу достаточно, чтобы почувствовать, как прививку от терроризма тебе вкалывают прямо в вену.
Путин поручил оказать допподдержку пострадавшим при теракте в Беслане
Иногда они начинают вспоминать: «Я вот там сидела. Нас взрывом потом отбросило, а потом мы побежали». Вспоминают своих детей: то пересказывая истории из их жизни, то вспоминая любимые платьица, причёски, заколочки, разбитые коленки, первые машинки, а то рассказывая, как опознавали детей. В морге. Как до последнего надеялись, что «опознали девочку с белым бантиком, а у моей уже стрижка была». Как узнавали родных по кусочку ботинка, по носочку. И снова и снова повторяя: «Дети наши горели заживо». Иногда матери переходят на осетинский, но переводчик тут не нужен. Нужно просто обнять, взять за руку. И снова печальные карие глаза и печальные синие.
На прощание нам предлагают взять на память по мягкой игрушке.
«Я всегда, когда сюда дети приходят, говорю: не бойтесь, возьмите игрушку отсюда. Они ведь годами тут лежат, мы их стираем, и больно выкидывать. Это ведь люди несут от чистого сердца, а игрушкам надо, чтобы в них играли. Чтобы дети в них играли», — говорит высокая и очень красивая Рита Сидакова. Её Алла тоже погибла тут, в спортзале. И Рита часто сюда приходит побыть с ней.
Дети с портретов
Храм Новомучеников и Исповедников Российских рядом со школой почти готов. За полгода, прошедшие с того времени, как я приезжала в Беслан со съёмочной группой RT, работы явно шли семимильными шагами. Храм готов. Золотые купола поддерживают низкое серое небо — сегодня пасмурно.
Внутри храма ещё ведутся работы: идёт роспись стен, причём в очень необычной манере. В этом, несмотря на совсем небольшой размер, очень много света и воздуха, а все краски — пастельные, нежные. Лица у Богородицы, Иисуса Христа, святых такие, будто они сейчас заговорят. А ещё по концепции храма стены будут украшать бесланские версии старинных иконописных сюжетов, где есть дети. Одна из росписей, изображающая путь праведников в рай, уже закончена. На ней по одну руку от Христа в рай идут дети вместе с мамами. И лица детей знакомые — это дети с портретов в спортзале. По другую руку от Христа в рай идут мужчины. Михаил Кузнецов с его усами — в первом ряду, он узнаваем.
- © Екатерина Винокурова/RT
«Можно я у вас Псалтырь возьму? Тут как раз буквы крупные, у меня есть, но с мелкими буквами. Я его читаю, открывая с любого места. Где открылся, там читаю», — говорит Рита Сидакова иконописцам. Те кивают: для того тут книги и лежат.
Последнее мероприятие на сегодня проходит в бесланской школе №8 и называется «Не жалея жизни для детей». На нём присутствуют и дети, и взрослые, а родственники спецназовцев — почётные гости. Мероприятие проводится на президентский грант. Участники по очереди рассказывают о том, что такое — быть защитником Отечества. И конечно, о своих близких.
«Наша задача сейчас — это помогать всем нашим, кому требуется лечение, материальная помощь, работу найти. И сохранить память о том, что произошло, о наших детях», — говорит то строгая и величественная, то улыбчивая и быстрая Сусанна Дудиева. Как и все остальные, она называет родственников спецназовцев семьёй.
«Некоторые люди могут вам говорить, что мы ваших близких и их товарищей виним в смерти наших детей. Это неправда. Ваши родные погибли, спасая наших детей. У нас есть вопросы к руководителям... А ребята — герои. Для нас все они герои Беслана и герои России», — говорит Анета Гадиева. У Анеты невероятные глаза, то искрящиеся, то, наоборот, темнеющие.
RT представил документальный фильм «Беслан. Жизнь за ангелов»
А вот выступает сестра Олега Лоськова, сотрудника управления «Альфа» спецназа ФСБ. Лоськов погиб, сражаясь с четырьмя «зверями», пытавшимися вырваться из школы, прикрываясь заложниками. Погиб, как и его товарищи, закрывая собой детей.
«Он всегда хотел быть военным. Хотел поступать в школу милиции, потом попал в спецназ МВД. Но всё хотел большего и большего. И наконец попал в «Альфу», — вспоминает русоволосая Наталья.
Как и все остальные, Наталья говорит немного отрывисто, избегая высокопарных слов. Просто — говорит.
День защитников Отечества в Беслане совсем не похож на аналогичные торжественные мероприятия, где звучат куда более пафосные заявления о любви к Родине, где играет оркестр, где блестят золотом и бриллиантами, выгуливают дорогие аксессуары на красных дорожках. Тут всё по-домашнему. Пафосные мероприятия мечтаешь поставить в плеере в голове на ускоренный режим, потому что они невыносимо скучны, а тут проходит маленькая жизнь.
Кроме семей погибших военных, тут присутствуют и семьи погибших гражданских: когда начался штурм, мужчины Беслана побежали в спортзал вытаскивать детей из ада, и некоторые остались там навсегда. Благодарят и оказывавших медпомощь, и помогавших все эти годы.
В перерывах между выступлениями показывают видео с фотографиями погибших. Зал без напоминаний или просьб встаёт. Все вытирают слёзы, которые даже не пытаются скрыть.
В одном из перерывов ученики восьмой школы должны прочесть стихотворение, но одна девочка запинается. Ей подсказывают, но это не помогает: слёзы мешают говорить. Никто не смеётся, никто не ругается. Наконец маленькая артистка проговаривает своё четверостишие и передаёт слово другому школьнику. Голоса дрожат у всех, но в итоге вот эти ломкие, надрывные голоса запоминаются сильнее, чем если бы читали складно и с положенным сценическим выражением.
В самом конце слово дают бывшим заложницам. Им уже по двадцать пять.
«Извините нас, пожалуйста, что ваши близкие погибли, защищая нас», — просто говорят девушки.
Ком в горле. Ответ «не за что извиняться, вы ни в чём не виноваты» нет смысла произносить вслух, он и так звучит громко в наступившем молчании.
После мероприятия — снова то улыбки и смех, обмен новостями, то слёзы и воспоминания. А ещё — снова любовь к ушедшим детям и близким.
«Когда была первая годовщина гибели Дениса, меня даже отговаривали ехать в Беслан. Говорили: «Вас там ненавидят», — вспоминает Евгений Пудовкин. — А теперь я сюда каждый год езжу. И не только потому, что не могу им отказать. Я вижу, как нас тут любят, как уважают».
Одной крови. Одна семья. Так вышло.
