Иранский опыт
О первых случаях коронавируса Иран сообщил 19 февраля. Под расползающиеся слухи о том, что эпидемия из Китая перекинулась на Иран, прошли иранские выборы в парламент. 21 февраля миллионы людей пришли голосовать на избирательные участки без масок и окунали пальцы в общие баночки с чернилами — в Иране голосуют отпечатком пальца.
Несмотря на то что мир уже знал, что в Китае творится нечто страшное, а Ухань и провинция Хубэй были закрыты на жесточайший карантин, авиарейсы между Китаем и Ираном отменены не были, более того, они проходили с большой интенсивностью.
Иран действительно не сразу понял опасность вируса COVID-19. Только спустя две недели после начала эпидемии, накатившей, как девятый вал Айвазовского, пришло понимание серьёзности ситуации. Лишь спустя две недели была отменена обязательная пятничная молитва и закрыты для посещения мечети, основные каналы передачи вируса.
Но вот тут нужно пояснить важнейший момент о том, почему в Иране на протяжении месяца так дико росла статистика заболевших. Она напрямую связана с ростом тестирования — чем больше протестировано людей, тем больше количество выявленных. Просто раньше правительствам стран не приходило в голову тестировать население страны во время эпидемии гриппа, например. А Китай предупредил ВОЗ о «новом вирусе», ему дали название и стали внедрять тесты для массового выявления заболевших.
Иран в этом плане стал некой экспериментальной площадкой по национальному тестированию (вначале китайскими тестами, потом собственными). В исламской республике за месяц с небольшим было протестировано более 65 млн человек! Из них 131 тыс. было рекомендовано обратиться к врачу, так как они имели хотя бы какие-то симптомы, 5 тыс. были направлены в больницу и лишь 1800 человек госпитализированы. Большинство тех, у кого выявлен вирус, находились на амбулаторном наблюдении и домашнем карантине (кстати, все известные иранские чиновники, заболевшие коронавирусом, живы и уже в строю. Да и, впрочем, Борис Джонсон вам пример).
Иран был первой страной, оказавшей Китаю ценную поддержку и помощь в разгар эпидемии и выразившей её публично (18 февраля на площади Азади, расцветив башню на площади китайским и иранским флагами и бегущей строкой «Китай, мы с с тобой» в присутствии посла Китая в Иране).
«Серьёзные преграды для помощи»: почему Запад не отказывается от политики санкций в условиях пандемии
Поэтому власти исламской республики выбрали для себя китайский вариант борьбы с эпидемией, реализованный чуть мягче в силу иранского менталитета и отсутствия столь мощной цифровой базы, как в Китае.
Китайский вариант подразумевал жёсткий карантин, участие армии в борьбе с эпидемией (в Китае в борьбе с коронавирусом было задействовано не менее 4 тыс. военнослужащих НОАК (Национально-освободительной армии Китая), в Иране роль НОАК сыграл КСИР, а также перенимание китайского опыта в диагностике и лечении. Медики и армия стали символом борьбы с эпидемией, а врачи были приравнены к героям на поле боя.
То, что в России обозначали как самоизоляцию, в Иране назвали более понятно — социальным дистанцированием. Это означало запрет любых собраний, закрытие школ, университетов, детских садов, спортивных залов, парков и так далее.
С середины марта было фактически закрыто сообщение между городами Ирана, работал только въезд (возвращение) жителей в свои города проживания. Как сообщает агентство ISNA, 5 тыс. водителей были оштрафованы в Иране за нарушение правил социального дистанцирования. Полиция беспощадно штрафовала тех водителей, кто пытался выехать в другие города из мест своего проживания.
Штраф в размере примерно $120 каждый — это огромная сумма по нынешнему курсу риала для иранцев. 274 автомобиля были конфискованы на месяц по итогам двухнедельного плана социального дистанцирования на автодорогах страны.
Домашний карантин для жителей, закрытие почти всех магазинов, кроме аптек и продуктовых, — в общем, всё как у нас. Но даже в Иране не вводили систему QR-кодов и электронных разрешений. Государственная пропаганда работала столь мощно, каждый день приводя новые шокирующие цифры заболевших, что иранцы в массе своей без острой необходимости на улицу не высовывались. У Ирана свой секретный QR-код — это «Басидж», силы народной мобилизации, входящие в состав КСИР и обеспечивающие отменное социальное дистанцирование даже без применения силы.
Иран быстро обеспечил потребности страны в медицинских масках и средствах защиты. Их раздавали бесплатно, а не продавали — это важный нюанс. Правительство никому не позволило делать бизнес на предмете первой необходимости во время эпидемии.
В самом начале, когда эпидемия застала всех врасплох, Ирану помог Китай, отправлявший самолёты с масками и тестами. Но переориентация на пошив масок мастерских и крупных производителей в рамках государственной мобилизации позволила Ирану самостоятельно удовлетворить потребность в масках и дезинфицирующих средствах. Более того, к концу марта Иран отправил в США гуманитарную помощь — целый грузовой самолёт масок, тестовых диагностических комплектов, медицинские препараты. Но, конечно, США восприняли это как троллинг со стороны иранцев и отправили прибывший в Швейцарию (которая выступает дипломатическим каналом между США и Ираном) борт обратно.
Для пошива масок силы «Басиджа» оборудовали даже закрытые на время эпидемии мечети в швейные мастерские. Армия с привлечением собственных учёных тоже быстро ориентировала производственные мощности на выпуск антисептиков и дезинфицирующих средств, которыми действительно, а не показушно, массово в течение месяца обрабатывались улицы, общественный транспорт, банкоматы, поверхности домов, остановок и вокзалов.
Государство нагнуло олигархов на финансирование полевых госпиталей и нужд во время мобилизации — так, например, банкир Али Ансари, владелец огромного состояния и дворца, который можно найти даже в Pinterest, под медицинские нужды отдал свой огромный торговый молл. Иранцы переоборудовали его в больницу на 3000 коек за семь дней — быстрее, чем Китай (за десять дней), что послужило предметом национальной персидской гордости. В целом по стране было развёрнуто не менее 20 тыс. коек во временных госпиталях, полностью оборудованных технически.
Весь март Иран существовал на полувоенном положении, а кадры дезинфекции — люди в скафандрах и серебристый туман распылённых через баллоны дезинфекторов в ночном Тегеране и других городах — напоминали пришествие инопланетян.
Что касается медицинского аспекта, то здесь Иран работал в полном взаимодействии с Китаем. Ещё 21 февраля, когда в Иране были зарегистрированы четыре первые смерти от коронавируса, официальный представитель МИД КНР Гэн Шуан заявил, что Китай станет пристально наблюдать за ситуацией с COVID-19 и будет сотрудничать в предотвращении эпидемии «с целью защитить здоровье двух наших народов и безопасность общественного здравоохранения в мире».
Бригада китайских медиков прибыла в Тегеран в конце февраля и в течение месяца находилась в Иране. Они, по сути, обучали Иран проведению эпидемиологических обследований, клинической диагностике и лечению при коронавирусе, посещали больницы. Не будет преувеличением сказать, что из всех иностранных государств только Китай получил доступ к эпидемиологической картине происходящего в Иране.
По словам посла Китая в Иране Чанг Хуа, это сотрудничество дало хорошие результаты, а китайская диагностическая и терапевтическая упаковка COVID-19, обновлённая до седьмого издания, была в первую очередь передана иранской стороне для ознакомления.
Сам Иран в начале апреля сделал сообщение для научного сообщества: доктор Мустафа Ганеи (председатель научного комитета по коронавирусу) известил о том, что Иран близок к получению иммуноглобулина (или антител) к коронавирусу.
«Наши исследования показали, что лекарства от гриппа или СПИДа неэффективны при лечении «короны», а хлоргексидин даже вреден», — говорил он.
На сегодняшний день иранские медики считают плазменную терапию наиболее эффективной и говорят о том, что именно она дала снижение смертности на 40%.
«Мы начали плазменную терапию около 40 дней назад, и на сегодняшний день около 300 вылечившихся человек пожертвовали свою плазму крови», — сказал доктор Хасан Аболказеми, возглавляющий проект по плазменной терапии. По его мнению, это эффективно при SARS, MERS-CoV и вирусе Эбола.
«США начали работу в плазменной терапии через три недели после нас. Позже Франция, Германия, Нидерланды и другие европейские страны присоединились к этому направлению и просили нас поделиться опытом», — добавил доктор.
Посол Чанг Хуа в интервью Tehran Times сообщил иранцам, что Китай уже ведёт испытания вакцины на животных и, возможно, она появится через два-три месяца. Также Китай высоко оценил уровень иранской медицины, сказав, что «Иран — одна из немногих стран, обладающих прекрасной системой здравоохранения на Ближнем Востоке», что сразу улетело на обложки газет.
Система здравоохранения Ирана реально прошла серьёзный тест. Время было упущено в самом начале, но благодаря жесточайшей мобилизации и переходу почти на военный режим, спустя почти полтора месяца Иран может говорить, что с медицинской точки зрения он справился с вызовом.
Но борьба с эпидемией чуть не уничтожила иранскую экономику. Эти полтора месяца карантина почти убили класс торговцев среднего и мелкого бизнеса. В иранских социальных сетях популярно видео, как бедно одетый пожилой мужчина стоит на краю моста, принимая последнее решение. Убитая экономика убивает разорённых людей.
11 апреля, поняв, что спасение от вируса убивает экономику, президент Рухани снял ряд ограничений. «Мы хотим запустить экономику, пока не поздно». Здравый смысл возобладал над страхом и паникой.
Запуск двигателей: как оживление производства в КНР после окончания эпидемии COVID-19 отразится на глобальной экономике
Китайский метод всё-таки не совсем применим к остальным. К тому же даже во время эпидемии Китай не блокировал всю страну — Пекин, Шанхай и прочие важнейшие инфраструктурные центры были открыты, закрывали на карантин провинцию Хубэй. В масштабах страны карантин равен экономическому самоубийству, и поэтому Иран снимает карантин, не дождавшись полной победы над вирусом.
14 апреля президент Рухани объявил о мерах по спасению пострадавшей от коронавируса экономики. Их стоимость — около 23,8 млрд долларов США (по официальному курсу 42 тыс. риалов за доллар). Это огромная, почти неподъёмная для находящейся под санкциями экономики Ирана сумма. И непонятно, откуда Иран возьмёт её — возможно, он рассчитывает на помощь международного сообщества.
Это пакет экстренной помощи для семей с низкими доходами и предприятий, по которым пандемия ударила особенно больно. Трёхмесячная отсрочка по налогам, страховым взносам и ЖКХ. Трём миллионам самых бедных — разовая помощь в $20—40. Это традиционная «скрепа» исламской республики — помогать самым бедным слоям населения (это могут быть как деньги, так и рис, например). Иран — бедная страна, но от голода умереть здесь вряд ли дадут системами горизонтальной и вертикальной помощи.
Помощь от государства должна быть роздана до начала священного месяца Рамадан (25 апреля). Домохозяйства с низким уровнем доходов получат помощь от государства — порядка 10 млн риалов ($200 с небольшим по официальному курсу, по фактическому — меньше).
Ранее правительство объявляло о предоставлении примерно $5 млрд для кредитования малых и средних предприятий и домохозяйств с низким уровнем доходов. Кредитная ставка, надо сказать, правительством была предложена отнюдь не гуманная — 12%.
Борьба с коронавирусом парализовала таможню, логистику и торговлю — Рухани обещал, что из четырёх млн тонн товаров, помещённых на очистку, 1 млн её уже прошёл, и обещает как можно быстрее реанимировать экономику.
Никто не строит иллюзий, что вирус исчез. Более того, Рухани предупредил, что с выходом людей на работу начнётся новая волна эпидемии — и к ней надо быть готовым.
В иранском транспорте, как и в московском, на сидениях расклеены наклейки, где можно сидеть, где нельзя, чтобы соблюдать дистанцию 1,5 м. Но первые же дни посткарантинной жизни — набитое битком метро и автобусы — дают понимание, что единственный, возможно, способ для мегаполиса пережить эпидемию — переболеть вирусом, получить иммунитет и иметь хорошую работающую систему государственного здравоохранения и не истерить.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
