«Медленная и топорная реакция»

«Медленная и топорная реакция»: мои восемь недель на передовой борьбы с COVID-19 показали мне, как британская система здравоохранения усугубила кризис.

Ни средств индивидуальной защиты, ни тестов, ни поддержки. Я врач общей практики, работаю в домах престарелых и в больнице и последние несколько недель с ужасом наблюдал, как из-за выбранного подхода к борьбе с вирусом умирают мои пациенты.

В январе COVID-19 представлялся мне, как и большинству, чем-то очень далёким. Я работал в вечерние часы и выходные и практиковал в стационаре, занимаясь реабилитацией пожилых пациентов, которые после болезни или несчастного случая нуждаются в поддержке и медицинском уходе, прежде чем вернутся домой.

В начале года всё было спокойно. Да, в Китае установили карантин, кто-то оказался, словно в ловушке, на круизном лайнере и теперь выкладывал бесконечные видео онлайн. Придёт ли коронавирус к нам, в Великобританию? Британское здравоохранение дремало, ни о чём не беспокоясь.

В первую неделю марта я отправился во Францию, отдохнуть на горнолыжном курорте Le Grand Massif. Тогда мне всё ещё казалось, что коронавирус где-то далеко и едва ли изменит мою работу или жизнь. Как если бы, находясь на горе, я слышал, что где-то там ветер нанёс снега, из-за которого в мою сторону может пойти лавина. Но выглянешь в окно — солнце светит, небо ясно. И кажется, ничего серьёзного.

Ни у кого из моих знакомых COVID-19 не было, ничего особенного не происходило. Пациентов с этой болезнью я не видел, но в начале марта лавина накрыла Италию — и небо начало темнеть. Неужели дойдёт до нас? Я смотрел, как мадридский «Атлетико» выбил «Ливерпуль» из Лиги чемпионов. А потом на карантин ушла Испания. Потом...

Потом случаи заболевания начали выявляться в Великобритании, дело принимало серьёзный оборот. Что в точности представляет собой болезнь? Что-то вроде гриппа? Или что-то другое? Лавина начала грохотать, а больничное руководство — метаться с бешеной скоростью. Руководители наталкивались друг на друга и раздавали указания, зачастую прямо друг другу противореча. Пошли оперативные совещания, затем тактические, затем стратегические. Канцелярские планшеты были нарасхват.

Почти мгновенно на смену безмятежности пришла паника, паника, паника. В теленовостях показывали, что итальянские больницы не справляются с наплывом. Пожилые люди, умирая, лежали в коридорах. ИВЛ, нам нужны аппараты ИВЛ. Нужно наращивать вместимость больниц, нужны новые койко-места. Государственная служба здравоохранения Великобритании проснулась, как зверь от спячки. Но с большим запозданием.

Налево-направо полетели деньги, как будто деньги могут разом создать больше койко-мест, или больше медицинского персонала, или новые дома престарелых — или даже открыть те, которые были закрыты. Начался прессинг. Конечно, прессингом это не называли, но больницы собирались очистить во что бы то ни стало — никто и ничто не могло этому помешать. Сверху спускали указы, рявкали команды.

В нашем маленьком мире нам приказали как можно скорее выписать своих пациентов, отправить их к родным или в дома престарелых. В те два дома престарелых, где я практикую, из больниц начали поступать новые пациенты, часто с COVID-19. Средств индивидуальной защиты у персонала не было, барьерные меры защиты при уходе были невозможны. Появились ранние тревожные знаки. Свои опасения я высказывал.

У британской системы здравоохранения была, по сути, единственная цель — освободить больницы от пациентов. Нам было категорически необходимо обеспечить нужную вместимость. Соцработникам поручили найти места для пациентов за пределами больниц. Возражения не принимались. Потом началась изоляция. Медики повсюду стали уходить на больничный из-за симптомов COVID-19 у кого-то из домашних.

Однако если симптомы возникали у кого-то из медперсонала, остальным нужно было оставаться на работе. Потому что... вирус дома и вирус на рабочем месте — это, конечно, совершенно разные вещи. На тот момент не было ни мазков, ни тестов, никто не знал, кто заразился, а кто нет.

Также по теме

Врач заявил о «работающей на пределе» системе здравоохранения Британии

Система здравоохранения Великобритании давно работает на пределе. Такое мнение в интервью RT выразил врач Национальной службы...

Тогда все мы осознали, что прагматизм и заявленные цели оказались определённо важнее любых соображений безопасности. У персонала не было никакой или почти никакой защиты. Необходимыми СИЗ считались те, которые были в наличии. Директивы могли меняться по три раза на дню.

Внезапно в начале апреля пожилые пациенты, за которыми я наблюдал, начали умирать. Сначала у нас не было ни одного случая коронавируса, но прошло 24 часа — и вот их у нас уже много. Люди умирали странно. Быстро. На глазах у одной сиделки совершенно одинаковые симптомы возникли у четырёх пациентов. Падение, потом странные потери сознания, потом частота дыхания растёт, а уровень кислорода падает. Пациенты держались на удивление спокойно, без подавленности. Потом умерли. К двоим даже не успела приехать скорая.

Симптомы стали появляться у большего числа сотрудников, у пациентов, протестироваться по-прежнему не мог никто. Тестировали только тех, кто уже в тяжёлом состоянии прибывал в больницу. Почему? Какая была разница, коронавирус у них или нет? Они были больны, и нужно было правильно лечить их в соответствии с симптомами.

Что бы изменилось, если бы у них диагностировали COVID-19? Но руководству нужно было знать диагноз. Казалось, статистика для исследований важнее защиты медицинского персонала. Нам очень нужно было знать.

В начале апреля местная больница стояла практически пустой: в палатах тихо, плановые операции приостановлены, прекращено лечение онкологических заболеваний. К середине апреля пустыми были и больницы экстренной помощи имени Флоренс Найтингейл. Но главной цели точно достигли. Больницы были расчищены.

Всё это время в дома престарелых массово свозили пациентов с положительным результатом теста на COVID-19 (многие были выписаны из больниц или получили отказ в госпитализации), а также тех, кто не прошёл тестирование, но мог быть инфицирован. А ведь риску подвергались находившиеся на нашем попечении пожилые люди — наиболее уязвимая группа населения. Всех массово поместили сюда. Стоило мне кашлянуть, в голове мелькала мысль, нет ли у меня коронавируса. Я начал регулярно измерять уровень насыщения крови кислородом пульсоксиметром. Не упал ли показатель? Какая у меня температура, пульс?... К счастью, всё было без изменений.

Вне обычных рабочих часов обстановка в больнице была очень странной. На другом конце коридора шатались без дела сотрудники отделения неотложной. Количество обращений за медицинской помощью сократилось почти до нуля. Для того скромного числа пациентов, которые всё-таки поступали, соорудили временные модули — такие мобильные блоки с незакрывающейся дверью. А какие у нас были средства индивидуальной защиты? Не прилегающая к лицу хирургическая маска, ненадёжные перчатки и почти моментально рвущийся полиэтиленовый фартук.

Однако, согласно организации Public Health England (Исполнительное агентство британского Министерства здравоохранения. — RT), этого было достаточно. Как только в больницы поступали более надёжные средства индивидуальной защиты, тут же выяснялось, что требуются именно они. Стоило им закончиться, и большая надёжность медперсоналу уже не требовалась — мы вновь облачались в рвущиеся фартуки.

Также по теме

Американский педиатр назвала проблемы системы здравоохранения США

Американский педиатр с 17-летним стажем Маргарет Флауэрс рассказала RT, какие проблемы системы здравоохранения США показала ситуация с...

В домах престарелых и в отделении интенсивной терапии к моим доводам против заполнения коек пациентами с диагностированным COVID-19 в итоге стали прислушиваться. Но было уже поздно. В отделении реабилитации у нас тридцать койко-мест, десять занимали больные с подтверждённым коронавирусом. Восемь пациентов скончались, семь сотрудников больницы заразились. Положительный момент состоял в том, что начали предприниматься усилия по освобождению отделения от пациентов с коронавирусом, чтобы сделать его «чистой», «зелёной» зоной.

Потом мы столкнулись с проблемой указания причины смерти. Что писать: COVID-19 или нет? Как понять, если в домах престарелых всё ещё никого не тестировали — ни пациентов, ни персонал? Можно было лишь строить догадки. К тому времени даже в новостях по всей стране признавали, что в борьбе с коронавирусом пансионаты для пожилых людей стали новой линией фронта. И посыпались новые указы — по четыре-пять протоколов действий в день.

А как дела обстоят сейчас? Всё успокаивается, становится яснее. Паника, завладевшая миром, начинает ослабевать. Что же пошло не так? Всем известно, что в кризисных ситуациях что-то может пойти наперекосяк. Возможны вещи, которые по прошествии времени кажутся глупостью. Принимаются глупейшие решения.

Как мне кажется, основная ошибка заключалась в неспособности осознать, что больницы станут очагом распространения вируса, эпицентром инфекции. Мы — больницы и решения, принимаемые бюрократами британской системы здравоохранения, — стали способствовать распространению болезни, особенно в домах престарелых, среди уязвимой группы населения преклонного возраста. Болезни, от которой мы как раз пытались уберечь пожилых и беззащитных перед ней людей.

Самым страшным приговором для нашей системы здравоохранения можно назвать то, что она стала одержима заявленной целью. Целью, подмявшей под себя наш долг заботиться о тех, кто нам вверен. Всё-таки главное правило медицины гласит «Прежде всего — не навреди», а не «Прежде всего — навреди».

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.