«Он всегда ходил с заточкой»: бывшая узница рабовладельца и серийного убийцы Комина — о жизни с преступником

В январе 1997 года 22-летняя жительница Вятских Полян (Кировская область) Ирина Ганюшкина собиралась снимать квартиру и пришла к знакомой на осмотр жилья. Там она встретила соседку, Веру Толпаеву, которая угостила девушку спиртным с подмешанным в него снотворным. Ирина почувствовала себя плохо и вышла на свежий воздух, за ней увязалась Толпаева. На улице они «случайно» встретили 43-летнего Александра Комина, который предложил их подвезти. Когда компания дошла до гаража, Ирина потеряла сознание. Очнулась девушка в подземном бункере с двумя такими же, как и она, пленницами.

Как оказалось, у Комина уже два года был подземный швейный цех с рабами. А свой преступный план он вынашивал почти 20 лет: когда мужчина в молодости сидел в тюрьме за драку, один из осуждённых рассказывал, как держал в подвале несколько бездомных, заставляя их работать на него.

В начале 1990-х Комин и его приятель Александр Михеев за четыре года построили на девятиметровой глубине помещение площадью 15 кв. м. Вход в бункер находился в одном из гаражей кооператива «Идеал», лестница была под электрическим током на случай, если кто-то из пленников попытался бы сбежать.

Пленницы подвергались жестоким избиениям и насилию. Комин морил их голодом, рабыням приходилось мыться в тазу и ходить в туалет в ведро. Когда преступник спускался вниз, женщины по команде должны были надеть на себя ошейники на цепи и бросить ключ.

Узницы Комина шили нижнее бельё и халаты на продажу. Рабочая норма — 32 халата в день. Позже женщины стали шить ризы для священников. Комин даже заставил их выткать полотно с гербом России и хотел продать его местной администрации, но денег в бюджете города не оказалось.

Всё это время похититель и серийный убийца ни у кого не вызывал подозрений: даже соседи по гаражному кооперативу, куда преступник наведывался почти каждый день, не обращали внимания на то, что у него нет машины.

Вятские пленницы

Первой рабыней маньяка стала та самая соседка Ирины, Вера Толпаева. В январе 1995 года она познакомилась с Коминым и согласилась выпить с ним. Схема была такая же, как при похищении Ганюшкиной: спиртное со снотворным. Шить Толпаева не умела, но, не выдержав постоянных побоев и изнасилований, рассказала, что у неё есть знакомая швея Татьяна Мельникова. Комин предложил Мельниковой и её сожителю Николаю Малых выпить в гараже. Татьяна стала второй рабыней, а потерявшего сознание Николая преступники раздели и оставили умирать на морозе — обнаружившая тело милиция посчитала смерть естественной, подумали, что он просто перепил и замёрз.

Позже в бункере оказался 37-летний Евгений Шишов. Он спустился в подземелье по своей воле, когда преступник предложил ему деньги за помощь в строительстве. Однако узнав, что Шишов — электрик, Комин решил избавиться от него, чтобы он не обесточил лестницу и не устроил побег. Убийца изготовил самодельный электрический стул и заставил Веру и Татьяну нажать на выключатели, казнив Евгения.

К тому времени Вера Толпаева завоевала доверие Комина. Он выпустил её на волю при условии, что она будет заманивать в бункер новых жертв. Первой рабыней, приведённой Толпаевой, стала Татьяна Козикова, которую Мельникова обучила шитью. Однажды они попытались бежать, но неудачно — и после этого Комин поставил им на лбу клеймо «Раб».

Следующую пленницу Комин нашёл сам: ею стала 27-летняя бездомная Татьяна Назимова. Из-за психического заболевания она была очень доверчива и не понимала, где находится. Она считала, что бункер — это швейный кружок, а Комин — преподаватель. Но убийца побоялся, что Назимова расскажет об увиденном, и отравил её. Позднее он убил и Толпаеву.

Последняя жертва преступника, Ирина Ганюшкина, провела в бункере два месяца. Девушка поняла, что Комин в неё влюблён, и убедила маньяка, что взаперти ей плохо, а если он заберёт её на волю, то сможет исполнить свою мечту: свадьба, семья и дети. Она хотела любой ценой спасти узниц и увидеть свою двухлетнюю дочь Настю, оставшуюся у родственников.

Ирина переехала в квартиру к Комину, но постоянно находилась под контролем маньяка или его подельника Михеева. В скором времени с ними стал жить ребёнок Ганюшкиной. Комин продал свою квартиру и купил жильё поменьше, а на вырученные деньги купил Ирине платье и готовился устроить праздник.

21 июля 1997 года Ирине удалось сбежать и рассказать всё милиции. Александр Комин был арестован около своего гаража. Следствие длилось два года. В 1999 году Кировский областной суд приговорил маньяка к пожизненному заключению. После вынесения приговора Комин покончил жизнь самоубийством. Его сообщник Александр Михеев был приговорён к 20 годам лишения свободы и в 2017-м вышел на волю.

«Только вперёд ногами»

— Что произошло после того, как вы потеряли сознание в гараже у Комина?

— Я очнулась уже в бункере, мне очень хотелось пить. Сначала я подумала, что это частный дом или поезд, вот только странно, что без окон. В другой комнате сидели две женщины. У них были татуировки на лицах, и я испугалась, так как решила, что они отсидели в тюрьме. Женщины увидели, что я ничего не понимаю, но специально не стали мне ничего объяснять: надеялись, что Комин сжалится и выпустит меня обратно.

Когда маньяк пришёл, я начала объяснять, что мне нужно домой: у меня маленький ребёнок, родители будут искать, ещё и работа. А он мне сразу сказал, что я отсюда больше не выйду, только вперёд ногами.

— Как вас приняли другие узницы?

— Татьяна Козикова относилась ко мне хорошо, как к дочери. Она понимала, что я могу помочь ей выбраться. А Татьяна Мельникова называла меня «принцесса», у нас отношения не сложились. Они сначала подумали, что я совсем маленькая девочка, хотя на тот момент мне уже было 22 года. И сам Комин возмущался, мол, кого ему Толпаева привела, ему ведь нужна была рабочая сила, а я даже шить не умела.

— Как был устроен ваш быт в бункере?

— Женщины работали, шили постоянно, даже не спали толком. Я помогала, чем могла, например пришивала пуговицы и приматывала хлястики. Комин узнал, что я люблю рисовать, и покупал карандаши и ватманы. Питались мы крупами, а ещё узницы жарили картофельные очистки. Но когда я появилась в бункере, Комин стал приносить нормальную еду: молоко, хлеб, мясо.

У Комина были грандиозные планы на бункер, я видела его тетрадь. Он мечтал сделать подземный город вплоть до реки Вятки, чтобы можно было провести воду. Планировалось, что там будут жить целыми семьями и работать на него.

От Комина у меня осталась татуировка. У него была мечта научиться их делать. В конце девяностых в моду только вошли цветные наколки, и он практиковался на женщинах: на лбу им набил слово «раб». А мне предложил сделать татуировку на руке. Пришлось согласиться, деваться было некуда. Он велел мне нарисовать эскиз самой. Сводить татуировку я не хочу, потому что будет большой шрам, но планирую в будущем её переделать.

• © Кадр: видео RT

— Что бы вы назвали самым ужасным воспоминанием того времени?

— Пытки и смерть Веры Толпаевой. Комин боялся, что она кому-то рассказала про бункер и рабынь, привязал её к столу, на котором женщины делали выкройки, заткнул рот кляпом и начал втыкать иголки под ногти. От этого жуткого зрелища я потеряла сознание.

После этого Комин пытался заставить кого-нибудь из Татьян вколоть Толпаевой яд, но Вера не хотела, чтобы они стали соучастницами преступления, и покончила с собой. Она умирала сутки, и всё это время Татьяны жили так, будто бы всё происходящее — норма. Меня это не перестаёт удивлять.

«Приходилось притворяться»

— Как вы поняли, что у Комина к вам особое отношение?

— Он мне практически сразу объяснился в чувствах, сказал, что хочет на мне жениться. Я взамен попросила, чтобы больше никаких издевательств над другими женщинами не было, даже если они провинятся и не выполнят рабочую норму. Он стал приносить нам нормальную еду, попросил Татьян сшить мне красивое платье: своей одежды у меня совсем не было. Выводил меня наверх подышать — правда, сразу предупредил, что кричать бессмысленно, всё равно меня никто не услышит.

Я решила, что буду ему подыгрывать. Приходилось притворяться. Делать вид, что мне симпатичен убийца, насильник, маньяк, было очень тяжело, но у меня не было другого выхода. Он постоянно спрашивал, люблю ли я его, — я отвечала, что да. До сих пор не знаю, как он ничего не заподозрил. Я готова была на все его условия: выйти замуж, родить. Любой ценой выбраться на волю, спасти других пленниц и увидеть дочь.

Он очень хотел сыграть со мной свадьбу. Продал свою квартиру и купил поменьше, чтобы с вырученных денег купить мне платье и устроить праздник. Даже договорился с местным попом, что тот нас обвенчает. Для других Комин был положительным человеком, никто и не подозревал, что он убийца и насильник.

Когда у нас должна была состояться свадьба, умер мой дедушка. Комин был очень суеверным человеком и испугался такой плохой приметы. Пришлось всё отложить, но мне это было только на руку.

— Как вы выбрались из бункера?

—Я просидела там два месяца, потом Комин забрал меня в квартиру, но мне всё равно было очень плохо. Он не мог понять, что со мной, и я объяснила, что это из-за разлуки с дочкой. Насте тогда было два года. В детский сад отдавать её было рано, её дедушка с бабушкой работали, так что на момент моего похищения она жила в деревне с дядей и тётей.

Комин предложил съездить за Настей. Дочка после разлуки меня не сразу узнала. Родственники ничего не заподозрили. Обратно до автобуса нас подвозил мой дядя на тракторе. Я к тому моменту была беременна, и, видимо, от тряски у меня произошёл выкидыш. Когда Комин узнал об этом, то орал и ревел, как зверь.

— Расскажите о вашей совместной жизни с преступником.

— Комин всегда ходил с заточкой, даже спал с ней. Если я ночью вставала к кроватке дочери, он просыпался. Я всё время была либо под его контролем, либо под контролем Александра Михеева. В доме всегда был газовый баллончик. Присутствовало постоянное напряжение и страх сделать что-то не так. «Семейной жизнью» это назвать нельзя.

— Как родители отреагировали на то, что вы жили с Коминым?

— Родители не понимали, как я могла влюбиться в такого человека (урода, если говорить по-русски), тем более у нас была большая разница в возрасте. Но они поверили, что я его люблю, — мне же надо было как-то дальше играть свою роль. А у Комина была своя версия нашей истории знакомства: якобы он мне в чём-то помогал.

Это не единственный раз, когда он лгал моим родителям в глаза. Например, однажды он увёз меня в бункер во второй раз, а Настю отвёз моей маме и соврал, что я якобы ушла с каким-то парнем.

— Вы оказались в бункере повторно?

— Да. Это был мой самый большой страх, и он сбылся. Комин отмечал свой день рождения, на который пригласил даже моих родственников. Ночью он насильно напоил меня водкой и снотворным. Я не могла сопротивляться и кричать, боялась разбудить и напугать дочь. Насте он, кстати, тоже тогда снотворное подсыпал.

Очнулась я уже в бункере, без одежды. Мельникова и Козикова рассказали, что меня всю мокрую привезли в коробке из-под телевизора. Конечно, я сильно испугалась, но решила не бунтовать, а продолжать играть влюблённую. Когда Комин пришёл, то начал передо мной извиняться, говорил, что просто хотел проверить, буду ли я его любить после такого. После этого мы как ни в чём не бывало поехали домой.

Не знаю, как тогда у меня хватило терпения и сил это пережить. Оказавшись снова в бункере, я думала, что все мои усилия и стремление к свободе напрасны. Было очень тяжело осознавать, что Настя снова осталась без матери.

«Сказал, что насмотрелась ужастиков»

— Расскажите про тот день, когда вам удалось сбежать.

— На тот момент в бункере оставались Козикова и Мельникова. Когда я оказалась на воле, то готовила для женщин и просила Комина передавать им еду в бункер. Он мне один раз предложил подсыпать отраву им в пищу, но я, естественно, отказалась. Потом Комин сказал, что собирается засыпать их землёй, и я поняла, что ждать дальше нельзя, надо действовать. Михеев, который всегда меня караулил, лежал в больнице после операции на желудке, а Комин, к моему удивлению, первый раз оставил меня дома одну.

— Что вы сделали?

— Я сказала Комину, что мне нужно отвезти ребёнка к педиатру. Он оставил денег на автобус и ушёл. Я переживала, что это: проверка или всё-таки он начал мне доверять? Быстро собралась, побежала с Настей на руках к автобусам, постоянно оглядываясь, и доехала до милиции.

Сначала подошла к начальнику милиции, всё ему рассказала, но он мне не поверил, сказал, что я насмотрелась ужастиков, и пригрозил отправить в психушку.

Потом я пошла в уголовный розыск к знакомому милиционеру Саше Рупасову. Он провёл меня в свой кабинет, я села за стол и увидела под стеклом фотографии тех, кто разыскивается. Начала ему показывать: Козикова — в бункере, Мельникова тоже, Толпаеву и Назимову убили.

Я начала всё рассказывать и предупредила, что в бункере нужно быть осторожным, там газовые баллоны, которые могут взорваться, и по всей лестнице проведён ток. Меня с Настей отвезли в безопасное место, а вскоре сообщили, что Комин задержан.

«Есть ощущение, что он где-то рядом»

— Как вы живёте сейчас? Работаете?

— Пока нет. В Вятских Полянах меня не берут. Я не раз приходила на биржу труда, брала направление, но меня узнавали и отказывали в работе. Отношение было такое, как будто я преступница, а не жертва. Люди предъявляли мне претензии, почему я так долго жила с преступником, почему не могла раньше спасти женщин из бункера. Но это было физически невозможно, я была под постоянным контролем Комина и Михеева. Тогда я была готова на любые условия ради своего ребёнка и спасения женщин.

Вообще, я очень люблю рисовать. В детстве рисовала эскизы одежды и мечтала уехать в Москву, чтобы стать модельером. Сейчас заниматься любимым делом нет финансовой возможности: краски, кисти, холсты — всё очень дорого.

Что касается личной жизни, то сейчас я в разводе. Была замужем три с половиной года за хорошим человеком, который заботился обо мне и не напоминал о прошлом. Он мне всегда говорил, что от такого случая никто не застрахован. До него мне не хотелось строить отношения с мужчинами, я не доверяла им, боялась, что они причинят мне боль.

— Как дела у вашей дочери?

— Дочке уже 26 лет, она родила мне двух внуков: младшему три года, а старшему шесть, скоро пойдёт в школу. Мы замечательно общаемся. Она тоже не напоминает мне о прошлом, ничего не спрашивает, видно, переживает, что может меня расстроить. Она, конечно, не помнит Комина, хотя когда мы с ним жили, ей было два года.

— Часто воспоминаете о том, что с вами произошло?

— Бывает, что вспоминаю. Иногда может накатить, становится тяжело. Но, к счастью, моя семья, подруги и знакомые не напоминают мне об этом. После всего случившегося Комин снился мне, а сейчас уже нет. Когда я езжу к родственникам на кладбище, где похоронен и мой похититель, становится жутко: есть ощущение, что он всё равно где-то рядом, хотя я даже не знаю, где конкретно его могила.

Но сейчас у меня мысли о другом, есть ради чего жить: ребёнок, внуки, мама. Я думаю, что моя жизнь пошла бы по другому сценарию, если бы не Комин. Возможно, я стала бы предпринимателем, обеспечивала себя и дочь. Мне очень хочется изменить свою жизнь, и я понимаю, что сейчас всё зависит от меня. Самое главное — найти нормальную, оплачиваемую работу.