ES: Россия и Запад разрываются между взаимным восхищением и презрением
По мнению английского историка Саймона Джонатана, на протяжении всей истории Россию и Великобританию, впрочем, как и Запад в целом, связывали противоречивые отношения взаимного восхищения и презрения. «Отсталая» Россия многое переняла у Запада, но тем не менее считает, что ей принадлежит уникальное место в истории человечества. Запад, осуждающий «агрессивный национализм» Кремля, не может не восхищаться российской культурой.
Reuters
Восхищение британцев «Войной и миром» и подозрительность по отношению к Владимиру Путину – «последние главы очень давней истории», пишет Себаг-Монтефиоре.
«Война и мир» – «совершенно вымышленный мир с его собственным поразительно реалистичным богатством эмоций». Как и большинство российских романов, отмечает историк, произведение Льва Толстого показывает, какой Россия видит себя. Роман отражает «ее поиск своего места в цивилизации и борьбу с окружающим миром».
В период с 1805 по 1812 Россию мучили противоречия между «франконизированными» аристократами – «столь блистательно представленными в экранизации ВВС» – и «простотой и духовной чистотой матушки России», воплощенной в образах необразованных крестьян. Роман Толстого по крайней мере отчасти повествует о том, как петербургские фаты познали дух своего народа, считает английский историк.
В наступившем 2016 мысли о России не покидают британцев, пишет Себаг-Монтефиоре на страницах Evening Standard. Британцы осуждают Россию и в то же время испытывают ужас перед ней. Россия ведет себя «так враждебно и так презрительно» по отношению к Западу, как не вела себя со времен Сталина. При этом ни одно другое лицо на международной арене «не очаровывает и не обескураживает так сильно, как Владимир Путин», убежден автор.
И хотя может показаться, что времена узких штанов и бриллиантовых колье, которыми щеголяют герои толстовской драмы, остались в прошлом, война за политическое и культурное влияние все та же, какой ее запечатлел Толстой на страницах своего романа.
Сегодня Кремль изобличает Соединенные Штаты и Великобританию, называя их «упадническими и ханжескими», тогда как сам предается «агрессивному национализму», говоря об «особой миссии России в мировой истории», возмущается Себаг-Монтефиоре. А ведь все эти «властители» Кремля ездят на английских машинах, покупают дома в Англии, смотрят английский футбол и отправляют своих детей учиться в английские школы.
Британцы, хотя и критикуют авторитаризм Путина и его тактику балансирования на грани войны, все же находятся «во власти руссомании». Они «преклоняются» перед культурой и историей России, утверждает историк. «Толстой, Пушкин, Эрмитаж, Большой театр, Чайковский и Шостакович, а также триумфы и трагедии жизни Романовых вызывают у нас трепет».
Однако знакомство с русской культурой лишь на первый взгляд кажется безопасным, предупреждает Себаг-Монтефиоре. На самом же деле оно «чревато последствиями», потому что, как и во времена Толстого, «власть и культура тесно переплетаются в нашей жизни».
История взаимного восхищения России и Запада, к которому также «примешиваются оппортунизм, зависть и страх», стара, как мир. При этом все не так просто, как кажется: даже знаменитые зубчатые красные стены Кремля, такие «исконно русские в своем грозном величии», на самом деле работа итальянских мастеров, приглашенных в Москву Иваном Великим, замечает автор.
После 1613 российские цари неоднократно приглашали в Россию английских и шотландских солдат, ремесленников и врачей. «Угрожающе гиперактивный» Петр Великий привил России западные манеры. При дворе Екатерины Великой преобладали французский язык и английский стиль. Российская императрица и ее фаворит князь Потемкин окрестили свои вкусы «англоманией». Они нанимали английских садовников, шотландских архитекторов. Однако и тогда в России англомания мешалась с враждебностью к Лондону.
Во времена внука Екатерины II Александра I, который как раз изображен в «Войне и мире», придворные говорили по-французски лучше, чем по-русски. Герой Толстого Пьер Безухов идеализировал Наполеона и восхищался французской прогрессивностью, «презирая отсталость России». И только вторжение Наполеона помогло Пьеру и Наташе «окрыть в себе русский дух».
Толстой и сам прошел этот путь от «хвастливого офранцуженного офицера», любившего «прелюбодействовать» со своими крепостными, до «пуританского христианского социалиста, идеализирующего российское крестьянство», отмечает историк.
В 1990-е, после распада СССР, Россию захватило «поклонение перед Западом» - американской культурой и лондонской роскошью, – что вполне сопоставимо с восхищением перед всем французским, описанным в «Войне и мире».
Однако сегодня от отношений России с западными странами веет арктическим холодом. Западную культуру в России презирают, убежден Себаг-Монтефиоре. Всюду трубят о российском превосходстве. «Стержень, скрепляющая ткань уникальной цивилизации – русский народ», - заявил однажды Путин.
«И все же мы смотрим Толстого, а они мечтают, чтобы их футболисты показывали такую же игру, как в Челси, и хотят жить в «Аббатстве Даунтон», резюмирует английский историк.
Фото: Reuters
Публикуем в Twitter актуальные зарубежные статьи, выбранные редакцией ИноТВ
Сегодня в СМИ
