Неосвоенные земли на Дальнем Востоке России, где «почти нет населения», дают много благоприятных возможностей китайским фермерам, которым у себя на родине приходится ютиться на тесных клочках земли, пишет The New York Times. Как говорится в статье, присутствие китайцев на Дальнем Востоке вызывает у «русских националистов» в Москве и других городах западной части России «неистовый страх перед скрытым китайским вторжением», причем эта «неотступная навязчивая идея» преследует российские умы, несмотря на все более теплые отношения между руководителями двух стран. Между тем местные чиновники и жители, по словам автора, видят в Китае и в его неисчерпаемых трудовых ресурсах «главную надежду на развитие своих бедных регионов, о которых мало заботится Москва».
NYT: Дальневосточные гектары больше манят китайцев, чем местных
Президент Путин надеется, что Китай «даст замедлившейся российской экономике заряд энергии», поэтому пытается успокоить паникеров и рассеять «неистовый страх россиян перед скрытым китайским вторжением», пишет The New York Times. Между тем китайцев на Дальнем Востоке становится все больше, потому что на родине, по словам китайских фермеров, у них никогда не появится таких благоприятных возможностей, как в России, отмечается в статье.
Wikimedia
«Наш народ испорчен. Мужчины слишком много пьют и не хотят работать», — пояснила в беседе с корреспондентом The New York Times местная жительница Людмила, возглавляющая местный совет, к ведению которого относится пять деревень в Еврейской автономной области, расположенной по соседству с китайской провинцией Хэйлунцзян. По ее мнению, местным «есть чему поучиться» у китайских крестьян. У властей нет точных данных о количестве китайцев, которые уже работают в этом районе подсобными и сезонными рабочими у российских фермеров, а также открыли собственные фермерские хозяйства на арендованной земле — однако совершенно ясно, что евреев в Еврейской автономной области сейчас живет гораздо меньше, чем китайцев, отмечает Людмила. Этот регион в 1930-е годы был выбран Иосифом Сталиным для расселения в нем евреев, но сейчас, по сведениям районной администрации, на 1 716 жителей в районе осталось всего 2 еврейские семьи — а все остальные уехали в Израиль либо куда-то еще, говорится в статье. Однако здесь уже проживают сотни китайцев.
Ее дочь Мария, возглавляющая районную администрацию, жалуется, что многие китайцы приезжают сюда без регистрации и «спят в поле» — однако при этом тоже высоко оценивает их трудолюбие, признавая, что они «работают как бешеные» и смогли превратить пустовавшие прежде земли в производительные хозяйства, сообщает The New York Times. Местные мужчины, «среди которых много алкоголиков», не испытывают по этому поводу большого энтузиазма и ругают китайцев за то, что они «слишком рано встают, используют слишком много химических удобрений и истощают землю», отмечается в статье: «Недавно районная администрация получила видеозапись, на которой возмущенный местный житель показывает обрабатываемое китайцами поле, покрытое синевато-серой слизью, якобы от химикатов и неправильного орошения. Глава администрации сказала, что направила видео в прокуратуру для проведения расследования».
Китайцы начали в значительных количествах переправляться через Амур для занятий сельским хозяйством после распада Советского Союза в 1991 году, и их неконтролируемый наплыв вызвал «громкие крики протеста со стороны националистически настроенных политиков» в Москве, пишет The New York Times: «Напыщенный смутьян Владимир Жириновский потребовал депортировать с Дальнего Востока всех китайских мигрантов». А режиссер Станислав Говорухин даже снял фильм-предупреждение о «китайском захвате» и написал книгу, в которой предостерегает, что Дальний Восток подвергся «массовой китаизации», и что скоро он будет «больше китайским, чем российским», отмечает автор.
При Путине, который пришел к власти в 1999 году, российское руководство пытается и добивается определенных успехов в восстановлении контроля над притоком мигрантов из Китая, констатирует автор. В частности, Россия ввела систему квот для китайских работников, а значительная часть коммерческой деятельности в приграничных регионах осуществляется через государственные организации. Президент Путин надеется, что Китай «даст замедлившейся российской экономике заряд энергии», а также пытается при помощи Китая «показать западным лидерам, что он в них не нуждается», подчеркивает The New York Times. Поэтому Москва пытается «успокоить» паникеров, однако в России «все равно периодически возникают антикитайские настроения», говорится в статье: «Правила часто нарушаются, а из-за коррупции во власти их соблюдение затруднено... Когда власти расположенного вдоль китайской границы Забайкальского края в прошлом году объявили о намерении сдать в аренду компании из Китая 115 гектаров неиспользуемой земли для выращивания зерна, это вызвало бурю протестов, причем в основном в далеких европейских регионах России. Этот план, похоже, спустили на тормозах».
России повезло с географией, и у нее очень много земли, констатирует автор: территории Дальнего Востока, если сравнить с Америкой, занимают две трети от общей площади США — однако проживает на этих землях в России всего 6,1 миллиона человек. Кроме того, после распада СССР развалилась и система колхозов, которые часто существовали на субсидии от государства. В результате за период с 1990 по 2006 годы площадь обрабатываемой земли на Дальнем Востоке сократилась почти на 60%, причем в основном это «узкая полоска плодородных земель вдоль китайской границы», поясняет The New York Times. Обширные российские территории «оказались в запустении», а сельские жители стали уезжать в поисках работы в другие места. В Китае в это же время происходило прямо противоположное: население быстро росло, и миллионы китайских крестьян пытались искать и обрабатывать «даже самые бесперспективные земли». Например, в провинции Хэйлунцзян, находящейся всего в 80 километрах за Амуром, сейчас проживает более 38 миллионов человек — то есть, в 200 с лишним раз больше, чем в Еврейской автономной области, отмечатся в статье.
Но страх перед «неудержимой волной китайцев, захватывающих восточные земли России», не имеет ничего общего с реальным положением дел, заявил в беседе с корреспондентом The New York Times исследователь Дальневосточного федерального университета Иван Зуенко из Владивостока, который занимается изучением деятельности китайцев в российском сельском хозяйстве. Он уверен, что все эти страхи — «плод националистического мифотворчества», а не реальность: «Москва и Санкт-Петербург ничего не знают о Дальнем Востоке и думают, будто все китайцы хотят переселиться сюда жить. А местные жители понимают, что Китай — это рабочие места и зарплаты».
Корреспондент The New York Times также пообщался с 62-летним китайским крестьянином Ли Ченбинем, который вместе со своим 35-летним сыном Ли Синем занимается обработкой участка земли площадью 33 гектара, который он получил по договору аренды с местной женщиной. Она сдает этот бывший государственный участок и разрешает Ли и его сыну его обрабатывать, получая за это деньги. А старый российский трактор и другая изношенная сельскохозяйственная техника, которую они купили для работы, тоже когда-то принадлежала развалившемуся ныне советскому колхозу. По словам китайского крестьянина, на родине у него никогда не было такого большого хозяйства: «Имей я такое количество земли в Китае, меня бы назвали самым крупным фермером в стране», — говорит Ли. У подавляющего большинства из 300 миллионов китайских крестьян земельные наделы составляют не более полутора гектаров, а у его семьи в Китае участок земли еще меньше, говорится в статье.
Погода здесь ничуть не хуже, чем в северном Китае: летом изнуряющая жара, а зимой морозы. «Но поскольку болотистые земли на российской стороне расположенной неподалеку границы никто и никогда не осушал, здесь кишат гигантские комары, осы и прочие противные насекомые», — констатирует автор. Несмотря на все трудности, китайские фермеры радуются тем благоприятным возможностям, которые им дают неосвоенные земли на российском Дальнем Востоке, где почти нет населения. Ли с сыном также регулярно нанимают русских помощников для работы в поле и платят им за рабочий день сумму, эквивалентную 15 долларам, рассказывает The New York Times. По словам Ли Ченбиня, когда надо, русские работают «упорно и напряженно» — хотя часто опаздывают на работу и вместо раннего утра могут прийти к одиннадцати часам дня, однако на это китайские арендаторы уже «махнули рукой».
В свою очередь, его сын Ли Синь рассказал корреспонденту The New York Times, что он впервые приехал в Россию примерно 10 лет назад, чтобы подработать на ферме. Он немного выучил русский язык и создал свиноферму вместе с местной жительницей Нелей. Теперь вместе с отцом и дядей они живут в ветхом здании фермы, вместе с ними живет и Неля со своим маленьким сыном. Районные власти уверяют, что она расписалась с Ли Синем, поскольку фиктивный брак позволяет преодолеть в России бюрократические преграды, из-за которых иностранцам очень трудно получить землю, говорится в статье. Однако сам Ли это отрицает, заявляя, что они «просто коллеги». По его словам, свиноводство у них не пошло, потому что цены на свинину упали, и тогда он начал разводить сою, потому что в Китае на нее большой спрос и ее гораздо проще выращивать. А три года назад его отец и дядя, с трудом выживавшие на доходы от крошечной семейной фермы в Хэйлунцзяне, также переехали к нему в Россию. Конечно, жить здесь непросто, особенно зимой — но Россия дает такие перспективы, которых у них никогда не было в Китае, заключает Ли Синь: «В Китае слишком много людей, и таким как я там делать нечего».
Фото: Wikimedia
Публикуем в Twitter актуальные зарубежные статьи, выбранные редакцией ИноТВ
Сегодня в СМИ
