Обозреватель Les Echos: подъём популизма в Европе способствует её сближению с Россией
Тактический альянс России с популистами возрождает мечты об идеологическом союзе от «Лиссабона до Владивостока» на основании не западных, а «евразийских» ценностей, пишет обозреватель Les Echos Роберт Скидельски. Причём, как отмечает автор, популистские движения, скорее всего, будут становиться на Западе всё более доминирующими.
Reuters
Проходящий сейчас в России чемпионат мира по футболу, во время которого тысячи американских и европейских болельщиков прибывают в Москву и другие российские города, скрывает за собой вполне реальное отдаление России от Запада, пишет в своей статье для Les Echos заслуженный профессор экономики из Уорикского университета Роберт Скидельски. На самом деле отношения двух лагерей носят сейчас чисто функциональный характер. Началась новая холодная война, утверждается в статье.
Надежда на присоединение постсоветской России к Западу всегда была иллюзорной? Некоторые ищут аргументы в пользу этого вывода в давней российской истории, отмечая татаро-монгольское иго и отсутствие «эпохи Просвещения». Другие же полагают, что нынешняя ссора в первую очередь связана с другими обстоятельствами.
Так, в недавней книге под названием «Возвышающийся Китай и будущее России» российский политолог Александр Лукин подчёркивает, что, хотя у Китая больше территориальных споров с Россией, чем с какой-либо другой страной, поворот Кремля в его сторону был совершенно естественным. Оказавшись побеждённой сверхдержавой, Россия стремилась создать противовес победителю.
Тем не менее этот процесс не был неизбежным. По мнению Лукина, после распада СССР у Запада было два варианта: предпринять серьёзную попытку интеграции России в западный мир, включив её в НАТО и предложив ей новый план Маршалла, или же шаг за шагом разделять центр недружественного мира. В конечном итоге западное руководство выбрало второй вариант, расширяя НАТО и ЕС и не обращая внимания на российских либералов, которые предупреждали, что всё это только усилит российский авторитаризм, пишет Скидельски.
В такой перспективе действия России следует рассматривать по большей части как оборонительные. По словам Лукина, она «аннексировала» Крым в ответ на очевидную попытку НАТО продвинуться к самым российским границам и вытеснить российский флот из Чёрного моря. Как бы то ни было, с очевидностью этого момента всё не так просто: ни одна великая держава НАТО не требовала присоединения Украины, как не говорило о том и само украинское руководство, утверждает автор.
Лукин выступает как сторонник «реалистической» доктрины международных отношений, которая предполагает, что суверенные государства всегда будут пытаться выстраивать свои отношения по принципу равновесия сил. Таким образом, попытка Запада закрепить победу после холодной войны была столь же предсказуемой, как и российское противодействие ей.
В то же время сейчас на Западе укоренилось мнение о том, что государства ведут себя или, по крайней мере, должны вести себя в соответствии с нормами международного права. Споры на эту тему возникли отнюдь не вчера. В классической работе «Двадцать лет кризиса» 1939 года историк Эдуард Халлетт Карр отмечал, что международное право всегда утверждалось державами, которые были «довольны» текущим положением дел, но оспаривалось теми, кто стремился изменить международную систему в свою пользу.
Сегодня Запад ввёл санкции против России за нарушение международного права, а та обвиняет его в попытке расчленения «её» пространства. Новая холодная война прекратится лишь в том случае, если Запад или Россия откажутся от своих планов или найдут значимые общие интересы.
В книге «Россия и западные ультраправые» украинский специалист Антон Шеховцов предлагает другое, пусть и такое же обстоятельственное объяснение ссоры России и Запада. Он говорит о «параноидальном ответе российской «авторитарной клептократии» на не слишком-то активные попытки Запада защитить независимость новых суверенных государств вроде Украины и Грузии». «Путинский режим», говорится в статье, сформировал нарратив, в рамках которого эти усилия представляются как угроза для «российского пространства и русской души».
Решительным моментом для Путина стали «цветные революции» на Украине и в Грузии в 2004 и 2008 годах. При этом Шеховцов не объясняет, как сформировалась эта «авторитарная клептократия» и почему она до сих пор популярна среди большинства россиян, подчёркивает Роберт Скидельски.
Наверное, отчасти это связано с экономикой. Российские реформаторы с энтузиазмом приняли экономический либерализм в конце 1980-х годов. Причём речь шла не о классической теории Кейнса 1950—1960-х годов, а о неолиберализме Фридмана и Тэтчер. Их попытки реализовать на практике эти доктрины в России сразу же привели к развалу экономики.
«Да, реформаторам во главе с постсоветским премьером Егором Гайдаром пришлось принимать чрезвычайно трудные решения, учитывая общий развал государства. Тем не менее их религиозная вера в приватизацию, свободный рынок и монетаризм подтолкнула их к поспешной продаже активов, неосторожному ослаблению регулирования и дикой дефляции. Именно эта экономическая катастрофа породила клептократию Путина», — говорится в статье.
Приняв столь непреклонный экономический либерализм, российские политические либералы потеряли шанс на то, чтобы стать наследниками коммунистов. Кто-то скажет, что у них было слишком мало времени. В любом случае нанесённый ими ущерб делу либерализма оказался слишком сильным, чтобы его можно было исправить последовавшим экономическим подъёмом.
Книга Шеховцова в первую очередь интересна своим представлением того, как путинский режим и правые популисты в Европе выбрали общим врагом мировой порядок, во главе которого стоят США при поддержке ЕС.
В центре воображаемой популистами паучьей сети находится существо под названием «финансовый капитализм», указывает Скидельски.
«Он плюёт на границы и рабочие места и объединяется с либеральной элитой для введения однополых браков и прочих «извращений» с точки зрения «здорового» населения. Выступавший вначале как чистой воды технократ и оппортунист Владимир Путин принял эту риторику в 2011—2012 годах», — пишет автор.
Шеховцов считает, что подъём популистских партий в Европе впервые дал путинскому режиму влиятельных партнёров на Западе. Лидер итальянской «Лиги» Маттео Сальвини, который сейчас занимает пост министра внутренних дел Италии, не забыл тёплую атмосферу встречи с Путиным в 2014 году: «Мы говорили об абсурдных санкциях против России со стороны трусливого ЕС, который защищает интересы не собственных граждан, а олигархов», и «прочие важные темы, от защиты национальной автономии до борьбы с нелегалами и сохранения традиционных ценностей».
Российские и западные ценности в настоящий момент сближаются, по крайней мере среди некоторых людей на Западе. После экономического кризиса 2008—2009 годов глобализация, а также лежащие в её основе экономические правила и нормы оспариваются не только президентом США Дональдом Трампом, но и популистами, которые близки к тому, чтобы стать доминирующим течением в Европе. Голосующие за них граждане ощущают себя «брошенными», причём не только в экономическом, но и в культурном плане. Таким образом, мы наблюдаем удивительное слияние протекционизма с христианским консерватизмом.
Всё это настоящая музыка для ушей Путина, так как означает, что Запад уже не выступает категорически против практики его режима. В этой связи неудивительно, что Кремль «обхаживал и финансировал» популистские партии по всей Европе.
«Тактический альянс Кремля с популистами возрождает мечты об идеологическом союзе «от Лиссабона до Владивостока» на основании не западных, а «евразийских» ценностей. Поэтому всем следует обратить внимание на движение этих проектов с периферии в сторону доминирующего политического течения», — подытоживает свою статью для Les Echos Роберт Скидельски.
Публикуем в Twitter актуальные зарубежные статьи, выбранные редакцией ИноТВ
Сегодня в СМИ
