Slate: эксперты сомневаются, что Россия использует Иран для давления на США
В конце июля этого года Исламская Республика Иран и Россия подписали меморандум о расширении военного сотрудничества между странами. «Такое соглашение подписывается между странами впервые. Это знаменует собой поворотный момент в военном сотрудничестве между Тегераном и Москвой», — заявил в этой связи командующий Военно-морскими силами Иранской армии Хоссейн Ханзади, который присутствовал в Санкт-Петербурге на праздновании Дня Военно-Морского Флота России. Он также рассказал, что стороны достигли соглашения о проведении совместных учений в Индийском океане и Аравийском море, и выразил надежду, что подобные манёвры могут пройти уже в конце этого года, пишет Slate.
Иранские СМИ тогда активно подхватили эту тему, отмечается в статье. Однако эксперты по Ближнему Востоку рекомендуют с осторожностью делать любые прогнозы. «Поскольку текст соглашения не был обнародован, сложно понять, о чём в нём говорится и открывает ли он новые возможности», — подчеркнула в интервью Slate Ариана Табатабаи, опытный специалист по Ирану и Ближнему Востоку.
Дипломатические отношения между Ираном и Россией начали развиваться ещё в XVI веке, а первый договор между СССР и Персией был подписан в 1921 году, говорится в статье. Речь в нём шла об инфраструктурных работах в Иране: строительстве железных дорог, автомагистралей и порта Бендер-Энзели. Со временем стороны активизировали сотрудничество и в военной сфере. «За 15 лет накануне Исламской революции 500 иранских офицеров прошли обучение в Советском Союзе. СССР поставлял в Иран бронетехнику, зенитные комплексы, многоствольные ракетные установки, артиллерийские системы, бронетранспортёры, мостоукладчики, боевые машины разминирования, автомобили», — цитирует Slate слова Владимира Евсеева, замдиректора по научной работе Института мировой экономики и международных отношений РАН.
Относительно недавно, во времена Ирано-иракской войны в 1980-х годах Россия поставляла Ирану оружие, а позднее принимала участие в строительстве атомной электростанции в Бушере. В 2006 году Ирану было поставлено 29 мобильных зенитных систем типа «Тор M-1», а с началом военного конфликта в Сирии в 2011 году военные отношения Тегерана и Москвы «вышли на новый уровень», подчёркивается в статье. «До этого их сотрудничество развивалось по классическому сценарию: совместные манёвры на Каспии, обучение иранского персонала, продажа оборудования. Во время войны в Сирии была создана общая группа при штабе, страны обменивались оперативной информацией, и российские военные координировали ополченцев на местах», — заявил в интервью Slate Игорь Деланоэ, замдиректора франко-российского аналитического центра «Обсерво» при Франко-российской промышленной палате.
В августе 2016 года на фоне непрекращающегося военного конфликта в Сирии Тегеран разрешил российским военно-воздушным силам использовать авиабазу Хамадан на западе Ирана, продемонстрировав укрепление сотрудничества между двумя странами, говорится в статье. Это был первый подобный инцидент после революции 1979 года. Он вызвал споры внутри Ирана, поскольку противники такого решения начали напоминать властям, что Конституция страны не позволяет иностранной державе иметь на иранской территории военную базу, отмечает Slate.
«Сегодня база Хамадан иногда всё ещё негласно используется», — утверждает Деланоэ. В нынешней ситуации Иран мог бы пойти ещё дальше, разрешив Москве развернуть базу в Персидском заливе для сдерживания США, полагает Табатаи: «Разрешение использовать базу Хамадан стало одним из самых противоречивых эпизодов войны в Сирии. Несмотря на напряжённость внутри иранского режима, Тегеран решил предоставить базу «по обстоятельствам» Москве. Почему бы и нет? Это кажется мне правдоподобным», — заявила политолог в интервью Slate. Она мотивировала своё мнение тем, что Ирану было бы «выгодно иметь партнёра в конфликте с США и их союзниками».
«Россия и Иран хотят, чтобы американцы ушли из региона и активно работают над этим», — пишет Slate. Кроме того, США и Европа не являются участниками Астанинского процесса, который объединяет Россию, Турцию и Иран и направлен на урегулирование сирийского конфликта, подчёркивается в статье. Однако в течение последних месяцев в Персидском заливе произошёл ряд опасных инцидентов, включая «диверсии» с саудовскими и японскими нефтяными танкерами и обстрел американского беспилотника. На этом фоне президент Ирана Хасан Рухани предложил создать коалицию по безопасности в Персидском заливе и призвал вывести все иностранные силы из региона, напоминает автор.
Москва при этом традиционно стремится выступать в роли посредника. В частности, ещё в июле прошлого года Москва представила свою концепцию коллективной безопасности, цель которой — снизить напряжённость в Персидском заливе и установить экономическую и политическую стабильность на Ближнем Востоке, а также стать ключевым игроком в регионе в противовес США, говорится в статье. «Со времён ирано-иракской войны Россия видит себя участником процесса безопасности, создателем стабильности. Россия никогда не разделяла иранскую повестку дня в Персидском заливе, чтобы не задеть Саудовскую Аравию. На октябрь запланирован визит Путина в ваххабитское королевство. Иранцам это не нравится. Однако русские — единственные, кто общается со всеми странами Персидского залива. Они пытаются извлечь из этого выгоду», — пояснил Деланоэ в интервью Slate.
В то же время отношения между Россией и Ираном носят «прагматичный характер», отмечают эксперты. По мнению Табатабаи, они «служат интересам каждого и игнорируют моральные ценности», не вмешиваясь во внутреннюю политику друг друга и пытаясь извлечь выгоду для себя: «У России интересы в энергетическом секторе Ирана, в том числе в ядерной энергетике. Москва — главный партнёр Тегерана, и в нефтедобывающем секторе тоже. Ирану нужно восстановить свою устаревшую инфраструктуру», — подчёркивает она. Кроме того, Иран по-прежнему заинтересован в покупке российской военной техники. Деланоэ придерживается похожего мнения: «Это не альянс, а то, что я называю ситуативным партнёрством», — заявил он в интервью Slate.
При этом Тегеран сейчас крайне нуждается в поддержке России в Совете Безопасности ООН, говорится в статье. Русские противостоят американцам, которые активно стремятся изолировать Тегеран, поясняет Табатаи: «Россия даёт Ирану право голоса, особенно когда США настаивают на его изоляции». В СМИ также появлялась информация о том, что Москва и Тегеран могли бы создать общую платёжную систему в качестве альтернативы сети Swift, из которой Иран был исключён после выхода США из ядерного соглашения, пишет Slate.
Однако все эти политические, военные и торговые связи между двумя странами ещё не означают, что их историческое недоверие друг к другу исчезло, подчёркивается в статье. «Иран так и не смог простить приостановку поставок ракет С-300 в 2010 году президентом России Медведевым», — отмечает автор. По мнению экспертов, появляющиеся в последнее время предположения о том, что Россия намерена использовать Иран «в качестве средства давления на американцев, чтобы снять санкции», довольно далеки от реальности. «Это вопрос, который часто возникает в дискуссиях аналитиков в Вашингтоне. На мой взгляд, это не так. Россия на самом деле не заинтересована уменьшать свою поддержку Ирану, поскольку обе страны нуждаются друг в друге», — считает Табатабаи.
Со своей стороны, Деланоэ тоже отвергает такую гипотезу, говорится в статье. По его мнению, после украинского кризиса в 2013 году Москва сумела «стать автономной» и уже не так сильно зависит от Запада. «Россия построила свой авторитет на базе последовательности и согласованности. Москва до конца поддерживала Башара Асада, который значит даже меньше, чем Иран. Более того, для России нынешняя ситуация не самая плохая: то, чего она хочет меньше всего, — это установление проамериканского режима в Тегеране», — заключил эксперт в интервью Slate.
Ссылки по теме
-
Contra Magazin: Иран, Россия и Турция говорят доллару «Прощай!»
-
SCMP: Китай не намерен отправлять регулярные силы ВМС на учения с Россией и Ираном
-
Французский политолог: стабилизация Ближнего Востока невозможна без участия России
-
Die Welt: Иран подсмотрел свой «агрессивный» внешнеполитический подход у России
