Министр-мифоман

Прямо накануне визита в Москву, который пришлось спешно отменять, глава МИД Нидерландского королевства Халбе Зейлстра (Halbe Zijlstra) подал в отставку, прослужив на этом посту всего три с половиной месяца. Выступая перед Генеральными Штатами с просьбой об отставке, министр сказал, что сделал самую крупную ошибку в своей политической жизни — и потому должен уйти. 

Также по теме

Искусство убеждать: как создавалась российская дипломатия

10 февраля отмечается День дипломатического работника РФ. Первым профессиональным внешнеполитическим ведомством России стал Посольский...

Несведущие люди могли бы предположить, что ошибка заключалась либо в неистовом половом разврате, либо в крупном воровстве — обыкновенно западные министры слетают с такой стремительностью именно за такие грехи. Но случай Зейлстры особенный — министр пострадал из-за мифомании. То есть из-за склонности к неуёмному фантазированию.

Мифомания выразилась в том, что Зейлстра неоднократно рассказывал, как в 2006 году он был на даче у В.В. Путина, где тот делился с ним своими великодержавными видами на Белоруссию, Украину, Прибалтику и Казахстан. Тогда как выяснилось, что министр Зейлстра вообще не был допущен к общению с российским лидером, а скромно сидел в приёмной, что делало физически невозможным выслушивание великодержавных, а равно и любых других проектов В.В. Путина. 

Общался с президентом РФ на его даче тогдашний директор компании Shell Йерун ван дер Вир, в свите которого, причём не на первых ролях, состоял будущий недолговечный министр. Причём ван дер Вир, описывая встречу, ничего такого об экспансионистских планах В.В. Путина не сообщал. Белоруссия, Украина, Прибалтика и Казахстан лежат всецело на совести тогдашнего шелловского порученца, с В.В. Путиным отнюдь не беседовавшего. 

Поскольку считается, что правдивость и точность суть две первейшие добродетели дипломата и что мифоманские наклонности в принципе несовместимы с дипломатическим поприщем, в случае с Зейлстрой надо говорить о полном служебном несоответствии — теперь, к счастью, признанном. Ибо цель дипломатии — нахождение договорённости между державами, а необходимым условием любой договорённости является доверие к партнёру. Если партнёр явил себя фантазёром-мифоманом, понятно, что о доверии речи быть не может, соответственно, и о договорённости.

Тут речь идёт не о вреде, причинённом России, В.В. Путину etc. (тем более что он невелик, если вообще есть), а о вреде, причинённом репутации и внешней политике королевства, у которого был такой удивительный министр. 

Конечно, кроме строгой акривии есть и снисходительная икономия. Дипломат может умалчивать о каких-то вещах, может предлагать свою (т.е. своего правительства) интерпретацию каких-то вещей, может, наконец, уходить в глухую несознанку, если того требуют резоны представляемого им правительства. Как написал английский дипломат начала XVII в. сэр Генри Уоттон, «Дипломат — это честный человек, которого посылают за границу лгать для блага своей родины».

Также по теме

Тест RT: хорошо ли вы разбираетесь в дипломатических отношениях

10 февраля дипломаты в России отмечают свой профессиональный праздник. Официально День дипработника был учреждён в октябре 2002 года...

Но во всех таких случаях речь идёт о крайней необходимости, заставляющей дипломата погрешать против правдивости и точности. Тогда как трудно понять, какая крайняя необходимость могла заставить Зейлстру по собственной инициативе, когда его никто не прижимал к стенке, заливисто говорить неправду, как сивый мерин.

Можно, конечно, заметить, что Зейлстра предавался публичным фантазиям до вступления в должность министра иностранных дел. Пик его мифомании приходился на 2014 год, когда он возглавлял в Генеральных Штатах правительственную фракцию. (Он покинул парламент после осенних выборов 2017 года, изъявив желание послужить родине в качестве министра, но его служение, как видим, было недолгим).

Но в этом случае ответственность (причём немалая) ложится на нидерландского премьера Рютте, выдвинувшего фантазёра на пост главы МИД. Поскольку ответственная кадровая политика, также входящая в премьерские обязанности, предполагает, что люди, подверженные обидным слабостям, не могут занимать определённые посты.

Впрочем, возможно, столь строгие требования к дипломатам уже устарели. 

В рамках Вестфальской системы международных отношений, предполагающей суверенитет её участников, такого рода обидные слабости могут оказаться губительными для государства.  

Суверенитет — это не только права, но и ответственность, и мифомания дипломата, говорящего от имени своего государя, может иметь самые неприятные последствия. То есть вполне суверенные государства по необходимости подходят к дипломатии со всей серьёзностью. 

Но наше время далеко ушло от вестфальских правил, и собственно суверенные государства можно перечесть по пальцам одной, много двух рук. Остальные имеют промежуточный статус, делегируя часть, порой весьма значительную, своего суверенитета иным государствам или надгосударственным образованиям. Какое-нибудь королевство, будучи вполне благополучным, процветающим и формально совершенно суверенным, в международном смысле, однако, de facto является не более чем субъектом местного самоуправления, а реальная внешняя политика вершится в другом месте. 

У такого вассалитета есть недостатки, но есть и достоинства. К дипломатическому ведомству такой страны уже не предъявляются строгие требования, и его может возглавлять кто угодно, в том числе и фантаст Зейлстра. Пагубных рисков это не несёт.

Глобализация — веление времени. 

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.