Выше вышки не прыгнешь
В рамках негласного соревнования «Кто быстрее испортит отношения с Россией» Великобритания пошла на новую меру: англичане заблокировали переговоры о взаимном признании сертификатов образования. Удар этот пришёлся по ничтожно малой части населения России, но, судя по реакции в сети, задел-таки за живое.
В России предлагают создать базу достижений школьников для приёма в вузы
Общественность привычно разделилась на два лагеря. Первые облегчённо вздыхают: «Ну и слава богу, меньше ездить будут, а наше образование всё равно самое лучшее», вторые заводят привычную шарманку о том, что «у россиян отняли последний шанс на приличное обучение». Как человек, учившийся в вузах по обе стороны границы, рискну предположить, что проблема здесь действительно есть, но лежит она в совсем другой плоскости.
Прежде всего, высшее образование сегодня — это одна из самых переоцененных вещей на свете, и Россия тут вполне идёт в ногу с Европой, а местами даже её обгоняет. Диплом о «вышке» требуют при устройстве на любую работу сложнее, чем работа охранника или официанта McDonald’s. Его требуют там, где за глаза хватит четырёхмесячных бизнес-курсов и шестимесячных курсов иностранного языка.
«Образование, полученное на филологическом факультете университета, как известно, практически не имеет применения... — ситуация, прямо скажем, курьёзная, так как эта система не имеет никакой иной цели, кроме самовоспроизводства, при объёме потерь, превышающем 95%», — писал знаменитый французский мизантроп Мишель Уэльбек, цинично добавляя, что для продавщицы в парфюмерном бутике «диплом магистра по современной литературе может стать дополнительным козырем, гарантирующим нанимателю, за неимением годных в употребление познаний, определённую интеллектуальную сноровку».
Увы, это справедливо не только для Франции и не только для филологии.
Требуя диплом вуза от каждого встречного и поперечного, мы незаметно оказались в обществе, где профессора с мировыми именами учат сравнительному языкознанию будущих сотрудниц турбюро, а макроэкономическим процессам — будущих бухгалтеров, причём обе стороны вынуждены делать вид, что им это интересно. Учёные стали преподами, «взрослой» версией школьного учителя, вбивающего познания в голову очередного Митрофанушки, студенты — половозрелой версией школьников, озабоченных тем, как половчее списать на экзамене и где скачать курсач, чтобы потом забыть всё это как страшный сон и со спокойной душой приняться за построение карьеры в сфере обслуживания.
Цифровая «корочка»: в России предлагают использовать блокчейн для хранения данных о дипломах и трудовых книжках
«Выше вышки не прыгнешь» — гласит народная поговорка, правда, по немного другому поводу. Обществу нужны иерархии, нужны механизмы оценки интеллектуальных возможностей своих членов. А как оценивать, когда диплом у каждого второго и цена ему известна? Как быть, если иные оригиналы успевают нахватать по два и три высших, при этом забывая элементарные основы своего предмета? Что делать, если диплом из свидетельства о принадлежности к высшему интеллектуальному классу превратился в бумажку, подтверждающую, что её предъявитель провёл столько-то часов в определённом здании — и даже это не точно?
Выход — обратиться к внешнему авторитету. Объявить образование за границей новым стандартом качества, превосходной степенью образования, а диплом Оксфорда или Кембриджа — пропуском в маленький клуб новой интеллектуальной элиты.
Сто или даже пятьдесят лет назад это, действительно, имело бы смысл. Тогда гуманитарные факультеты Гумбольдта или Сорбонны были не бюрократическими машинами, а кузницами национальных элит. Профессор и студент были не преподом и учеником, а старшим и младшим коллегой, ищущими истину в дебрях своего предмета, факультет был интеллектуальным братством, из которого потом в большой мир выходили философы, политики, резиденты разведок. Студенческие бунты меняли лицо Европы, власть имущие недолюбливали и боялись лохматых молодых людей с горящими глазами. Увы, всё это в прошлом.
В Европе, как и в России, общество ждёт от потенциальных работников «хорошего диплома», а государство создаёт условия «равного доступа».
Лохматые молодые люди сами стали властью, а университет из инструмента селекции превратился в средство подъёма среднего уровня образованности по стране, и в итоге мы имеем ситуацию, описанную Уэльбеком. Преимущество российских вузов в этом контексте не в высоком качестве образования, а в его относительной неидеологизированности. Кто учился в западных университетах и колледжах и сталкивался с так называемыми новыми предметами вроде энвайроментализма или гендерных исследований, по своей токсичности перекрывающими любую кафедру марксизма-ленинизма, тот знает, о чём я.
И да, только ленивый не писал о том, что люди, больше всего повлиявшие на облик XXI века, не окончили своих вузов, но никто на моей памяти не сделал из этого факта очевидного вывода: университеты просто перестали быть местом силы и оттого оказались ненужными людям уровня Стива Джобса и Билла Гейтса.
К счастью, современный мир меняется быстро. Быстрее, чем государственные институты успевают на это реагировать. Уже сегодня за лекциями в крупнейших университетах можно наблюдать с помощью веб-камер, на специальных вебинарах можно задавать вопросы самым известным профессорам, некоторые сетевые форумы по уровню и остроте дискуссий давно превосходят любые семинары и конференции, а интернет сам по себе стал порталом в ноосферу, где можно приобрести любые знания. Да, дипломов там не дают. Но рискну сделать предположение, что в недалёком будущем роль этих бумажек будет неуклонно уменьшаться, пока не исчезнет вовсе.
И, конечно, русским нужно ездить по всему миру, нужно участвовать в глобальных процессах и быть людьми, определяющими интеллектуальный облик планеты. Нужно быть частью мировой элиты. И новое время к нам благосклонно: чтобы достичь всего этого, совершенно необязательно теперь поступать в Оксфорд или Кембридж.
Впрочем, это верно, только если говорить о сущностных вещах. Тем же родителям, для которых важно, чтобы их юный Митрофанушка учил свои лекции, непременно сидя на зелёных британских лужайках, или плавал по Кему на плоскодонке, совсем как Набоков, можно только посочувствовать.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
