«Мне интересно быть созвучным времени»: Пётр Фёдоров о фильме «Аванпост» и режиссёрском опыте

— В прокат вышел «Аванпост», где вы исполнили главную роль. Стал ли этот фильм новым этапом вашего творчества?

— Знаете, мне интереснее, чтобы он стал неким этапом для российского кино. Мне кажется очень важным, чтобы развивался наш жанр фантастики. Фантастика — это русская сказка наших дней.

То, что мало делается на эту тему хорошего и много плохого, — большая ошибка. Фантастика созвучна смыслам. Фантастика отражает не будущее — она отражает настоящее, и это всегда было важно. Не работает та фантастика, которая надумана на голом месте, пытается завлечь и предложить какой-то глупый entertainment.

Работает только смысловая фантастика, которая подразумевает не агитацию, не какую-то политическую спекуляцию, а определённый смысл, вдохновение. И содержит если не какие-то «смысловые салаты», то энергию нашего с вами поколения, наших дней. Мне кажется, что кино (если мы говорим о кино) — это прежде всего абсорбент, такой большой электрический аккумулятор. Кино должно абсорбировать наши энергии. Оно должно их содержать и транслировать, рифмоваться с нашим днём и нашими умами.

«Аванпост» — картина хулиганская. В «хулиганскую» я вкладываю хороший смысл: уход от привычного канона и смелость фантазии. Мне нравится ершистость этого проекта, какая-то его всклокоченность. Я говорю прежде всего о составляющей сюжета, некоей остроте характеров, ситуативности, в которой оказались герои.

Также по теме

Россияне против апокалипсиса: в прокат вышел фантастический фильм «Аванпост»

В прокат выходит «Аванпост» — фантастический фильм на тему постапокалипсиса от режиссёра Егора Баранова («Гоголь», «Sпарта») и...

Если рассуждать о каноне предыдущего десятилетия, то, конечно, фильм про братство в сложной ситуации должен был закончиться весёлой песней в унисон. У нас же — вроде бы разрозненная история, которая говорит, мне кажется, о пути в первобытную зону. О том, что подобные экстремальные ситуации объединяют какое-то количество людей, но в этой штуке каждый становится одиноким. Любая экстремальная ситуация рождает в тебе первобытный рефлекс, который говорит о том, какой ты человек. Это, мне кажется, и есть самое интересное в нашей картине, если у нас получилось.

— В фильме немало компьютерной графики и спецэффектов. Вам хватило натурных съёмок и живой актёрской игры?

— Да, достаточно. Поверьте. Не знаю, сколько вошло.

— Думаете, апокалипсис возможен на нашем веку?

— Конечно. Может быть, пару раз на нашем с вами веку мы его избежали. Просто нас не извещали об этом.

— В вашей фильмографии много лент мрачной стилистики, трагических героев. А комические роли вам интересны?

— Очень интересны. На самом деле я характерный, комедийный актёр. Просто меня неправильно воспринимают!

— То есть вам бы хотелось больше подобных ролей?

— Мне бы хотелось больше настоящих комедий в принципе, и на нашем рынке, и с моим участием в том числе. Будем стараться.

— Сегодня многие успешные актёры обращают внимание на многосерийные проекты, хотя раньше это было отнюдь не так престижно. А вы?

— У меня уже был опыт с сериалом «Клуб», после него особо никуда не влезал. Хотя понимаю, что некоторые сериалы сейчас тоже стали качественными.

В принципе «Аванпост» — это тоже сериал. Шесть серий. Мне нравится формат мини-сериала — шесть-восемь серий. В наши дни, действительно, весь кинематограф — как мы видим на Западе — перепрыгнул на территорию телевидения. Для меня важен вопрос подхода и вопрос того, кто это будет делать.

— А как же ваш опыт в сериале «Вы все меня бесите»?

— Последний был. Он не самый удачный, к сожалению. Это тот опыт, который как раз меня научил тому, что я больше киноактёр.

— Я знаю, ваша мама переживает, если с вашими экранными героями происходят трагические события. А вас беспокоит, если по сценарию персонаж получает травму или умирает?

— Конечно, беспокоит. Я же его играю. Я к своим персонажам отношусь так же, как к себе.

— Вы раз за разом возвращаетесь к режиссуре. Если не ошибаюсь, первый фильм вы выпустили ещё в 2005 году, потом был «Электрический ток» и — наконец — ваша недавняя премьера, Last Quest. Одной из центральных тем этой картины стало функционирование даркнета. Почему вы решили осветить эту тему?

— Не было идеи осветить, есть смысл рефлексировать в кино о вещах не лукавых, адекватных нашему поколению. О том, что происходит в нашем мире. Мне кажется, это одна из тем, которая абсолютно так же, как «рюмка водки на столе», вошла в нашу жизнь, — даркнет и покупка наркотиков через него. Мир изменился, законодательство поменялось, бессмысленно притворяться, что этого нет. Народ шаркает по лесам в поисках всякого г***а, менты пытаются подстерегать клиентов, дети работают кладменами — в целом всё классно.

Ко всему прочему, эта огромная теневая индустрия, так же как и многие другие темы, почему-то в русском кино как-то обходится... не стороной — просто пока не научились с этим обращаться. Мне интересно быть созвучным времени. И я с удовольствием взялся за эту работу совместно с Metrafilms, написал сценарий и сказал то, что считал нужным. Это осмысленное высказывание. Хотя настаиваю, что Last Quest — совсем не про наркотики, а про другие, более важные вещи. Тема наркотиков — лишь проводник.

— Как вы готовились к съёмкам, собирали информацию? Возможно, узнали какие-то неожиданные факты об этой криминальной среде?

— Увы, эти знания доступны почти каждому. Не всем подряд, но очень многим, и не только наркоманам. А закрывать глаза и делать вид, что этого нет, бессмысленно. Откуда-то растут эти ноги.

У каждого из нас есть примеры, как кто-то сел в тюрьму. 14-летняя сестра чувака, у которого я чиню машину, села потому, что у неё в рюкзаке нашли 70 граммов амфетаминов. Он тогда узнал, что такое «кладмен».

Когда я был маленький (это были 80-е годы), в поликлиниках висели огромные плакаты с изображением страшного чудовища, демона с черепом, склонившегося над кроваткой маленького ребёнка. Если бы я этой фигни не увидел, я бы не знал, что такое СПИД, в принципе.

Но мы кинематографисты. Социальные ролики должны делать другие люди, а мы должны делать адекватные себе и своему времени фильмы.

— У вас, человека с режиссёрским опытом, не возникает соблазна поспорить с видением постановщика в тех проектах, где вы только снимаетесь?

— Моя обязанность и моё призвание — точно пронести, прочувствовать и донести ту мысль, которую закладывает режиссёр. В этом моя работа. Я от этого получаю кайф, за это получаю деньги, и этому меня учили. А моё право оценки результата так же субъективно, как и любая оценка зрительская. Здесь мы равны.

— Многие актёры рассказывают о работе с демократичными режиссёрами, которые позволяют привносить своё видение. Это не ваш вариант?

— Я не знаю, о каких режиссёрах речь и какие актёры об этом говорят. Много пудреницы, поверьте мне, много «чеширских котов». Актёры вообще очень любят всё подмять под себя. Если режиссёр не уверен в себе и материал не уверен в себе, то актёры вряд ли его исправят. Скорее, просто сделают так, что им будет удобнее его исполнять.