«Он всегда был за справедливость»: пять лет назад в боях за Пальмиру погиб Герой России Марат Ахметшин

Марат Ахметшин родился 27 июня 1980 года на Камчатке, в семье потомственного военного. По словам родственников, он с детства мечтал стать военным лётчиком, как его отец Радик Вагизович. Но в 1997 году, когда Марат окончил школу, положение в авиации было тяжёлым, в училищах на учебные полёты выделялось минимум горючего. В итоге Марат выбрал специальность артиллериста. 

После училища служил на Кавказе, направлялся в составе миротворцев в Южную Осетию, был на базе в Гюмри. В 2015-м Марат уволился из армии и вернулся в Казань. Но жизнь на гражданке оказалась «не его». И он вернулся на службу, после чего его командировали в Сирию. 

3 июня 2016 года под Пальмирой артиллерийский разведчик Марат Ахметшин вступил в бой с группой боевиков, которые пытались пройти к российской военной базе.

Когда подоспели бойцы группы реагирования, Марат был ещё жив, но смертельно ранен. Руку, в которой он сжимал гранату с выдернутой чекой, чтобы не сдаться живым, так и не смогли разжать.     

Марат Ахметшин был похоронен 6 июня 2016 года в селе Атабаево Лаишевского района Республики Татарстан. 

В Казани установлен его бюст, в Атабаеве — памятник. Имя Марата Ахметшина носят атабаевская средняя школа и казанская школа №113. В его честь также назван конкурс подразделений артиллерийской разведки.

RT поговорил с отцом Героя России Радиком Вагизовичем Ахметшиным и его женой Гузель Ахметшиной. Отец Марата рассказал RT, как служил на Камчатке и почему сын выбрал профессию артиллериста.

«Марат решил, что будет военным»

— Почему Марат родился на Камчатке?

— Я сам военный лётчик-истребитель. Майор. Был начальником штаба эскадрильи. Сейчас на пенсии. У меня и отец морской офицер, в войну был командиром БЧ-1, капитан-лейтенант. Уволился в 1947 году, получив контузию при разминировании. Отец хотел, чтобы я стал морским офицером, а я пошёл в лётчики. На Камчатке я был несколько раз. С 1970-го по 1971-й я попал сначала в Чугуевку, Приморье, в уссурийской тайге. Оттуда — на Камчатку. В 1972 году служил в Прибалтике, а через два года — опять на Камчатку. Камчатка — заменяемый район. Там три года — и замена. Там, на Камчатке, и Марат родился. Потом перевели в Ленинградскую область, на Карельский перешеек. Оттуда и уволился в 1986 году.

— Почему он не пошёл в лётное училище?

— Марат мечтал стать лётчиком. Но в то время, когда он заканчивал школу, в 1997 году, всё у нас было ещё вверх дном в стране. Государство не могло содержать даже военные училища. Тогда очень мало летали во время обучения. По несколько лет находились там, а опыта нет. А как без опыта в войска идти? Мы, когда заканчивали училище, уже всё могли, всё умели. Но Марат решил, что будет военным. Я предложил ему артиллерийское училище в Казани. Он согласился. С первого раза сдал экзамены. Он вообще хорошо учился. 

• © Из личного архива

— Какой у Марата был характер в детстве?

— Очень активный. Друзей у него было много. В школе, когда контрольные были, первым решал все варианты в классе и не уходил, пока последний не сдаст. Всегда защищал слабых, девчонок защищал. За справедливость был всегда. Любил читать, историю любил, фильмы про Великую Отечественную войну обязательно смотрел. Его везде любили. Любили и в школе его, любили и во дворе в Казани, любили в деревне, в Атабаево, где он лето проводил и где похоронен сейчас, в Лаишевском районе в Татарстане. В Атабаево все его знали, хотя он здесь не родился, не учился. И я сейчас здесь, в Атабаево нахожусь.

«До последней капли крови»

— Вам как военному сослуживцы Марата что-то рассказывали о том, как он погиб? 

— Я знаю, что он остался один с четырьмя пушками. На каждую пушку должен быть боевой расчёт по шесть человек. Он был один с четырьмя пушками, автоматом... Три магазина и несколько гранат.

Там недалеко находится гарнизон, военная база, где находятся и врачи, и санчасть, склады боепитания, продуктовые, склады медикаментов. А также гражданский обслуживающий персонал. У нападавших была задача уничтожить этот гарнизон, забрать боеприпасы, продукты, медикаменты. Марат встал у них на пути и начал стрелять из пушек. Против него шли более 200 боевиков, танки и БТР были. Он подбил несколько танков и БТР. Он их не пропустил к базе.

— Сколько времени Марат держался?

— Точно не скажу. Пока отряд быстрого реагирования не подошёл. Окликнули его. Смотрят: автомат его валяется, магазины пустые. А он раненый: сквозное ранение груди, в живот, в пах. И последняя граната у него в руках — с вытащенной чекой. Ждал, взорвать себя хотел вместе с боевиками. Из пушек уже стрелять не мог, потому что так кровью обливался. Смог вытащить из кармана паспорт. Этот паспорт привезли сюда. С вырванными листами, где на ком женат он и где дети были вписаны. Порвал на куски и по ветру пустил. И фотографию детей тоже порвал на мелкие куски, пустил по ветру. Чтобы они даже над фотографией не издевались. Окликнули его: «Марат!» Он повернулся и показал в руках гранату, молча, без чеки. И эту гранату еле-еле у него забрали. Он так держал, что пальцы отжать не могли.

— Марат многих своей стойкостью уберёг?

— Если бы взяли Марата, взяли бы и эти пушки, которые за 10 секунд можно развернуть на 180°. Боеприпасов там было достаточно. И по нашим бы начали стрелять.

— Это было расположение сирийских войск, на которые колонна боевиков двигалась? 

— Да. Территория сирийцев. Он обучал их, контролировал, был начальником разведки. И он очень хорошо стрелял из пушек. Из любых пушек, гаубиц, миномётов. И не только там. И здесь на учениях.

— В СМИ мне попадалась информация о том, что рядом с ним был какой-то десантник. Вам что-то рассказывали сослуживцы Марата про десантника, который ему помогал?

— Мне сказали, что он в первые секунды тоже был там, на высоте. Марат же поднялся посмотреть, увидел, что боевики уже поднимаются, и сразу побежал к пушкам. Но пока Марат добежал до пушек — он уже остался один. Десантника быстро ранили. Он сразу упал, тяжело раненный, и больше он не мог помочь ничем.

— Вы ездили в Сирию?

— Нет. Я не ездил. Жена ездила. А наши ребята с ДОСААФа во главе с генералом привезли землю с того места, где он погиб. В капсуле хранится в музее 113-й школы, которая носит его имя. И ещё одну капсулу увезли в Ульяновск, на могилу командира вертолётного полка Хабибуллина, погибшего в Сирии.

Я очень горжусь, что в нашей семье военных все всегда были верны воинской присяге до конца, до последней капли крови. И это не просто красивые слова. Марат буквально до последней капли крови защищал, пусть даже в Сирии, защищал нашу Родину. Чтобы не могли пройти к нам… Он же участвовал в боях за Пальмиру. Её сдали, а потом ещё раз взяли, и Марат там был. И его очень любили…

Здесь, в Атабаеве, когда привезли его хоронить, сюда приехал взвод курсантов — нести на кладбище. Атабаевские мужчины сказали: «Это наш Марат. Мы сами понесём».

«Это было очень опасно»

Вдова Героя России Марата Ахметшина рассказала RT, каким был её муж, почему он поехал служить в Сирию и как сейчас живёт семья офицера.  

— Гузель, прошло пять лет с того дня, как погиб Марат. Как вы справляетесь с воспитанием троих детей и чем занимаетесь сами?

— Дети растут. Старшей, Зарине, недавно исполнилось 18 лет. Она заканчивает 11-й класс. Сыну Амиру 14 исполнится в июле. Он учится в Суворовском училище. А младшая дочь Ралина перешла во 2-й класс. Я пока домохозяйка. Занимаюсь младшей: нужно водить её в школу, на кружки. Езжу к старшей в Москву. Сына из суворовского забираю на выходные. Я пока вся в детях — живу ради них. И осталась, видимо, жить ради них. Наверное, моё призвание такое.

— Какая сложилась у вас традиция в день памяти Марата? 

— Мы мусульмане. Устраиваем поминки каждый год. Приглашаем бабушек, они читают молитвы. Вспоминаем Марата с его сослуживцами. В Осинове есть памятная доска на доме, что здесь жил Марат Ахмешин, Герой России. В парке установлена мемориальная композиция с его фамилией. Там проходит возложение цветов. 

— Вы ездили в Сирию, были на месте последнего боя Марата?

— Да, мы ездили в Сирию — и я, и дети. Я очень хотела попасть на место гибели Марата под Пальмирой. Но в то время там было ещё очень опасно, шли бои. Поэтому не получилось. Но мы были на базе Хмеймим. Они там устанавливают бюсты погибших военных. Марату пока ещё нет. Но есть Ряфагатю Хабибуллину, Роману Филипову.

— Как вам передали звезду Героя, присвоенную Марату?

— Это было в Казани, в Кремле. Прессы не было — только самые близкие: я с детьми, родители Марата, брат и сестра его. Были представители администрации. Но всё было довольно тайно.

— Это было сделано из соображений безопасности?

— Да. Марат же у нас засекреченный. Об этом долго ещё никто не говорил. Поэтому, видимо, и приняли тогда решение, что открыто это показывать нельзя. Но раз уж приказ о присвоении звания Героя подписан, надо вручить. В то время это действительно было очень опасно. И Марат тоже, когда мы с ним созванивались, мне всегда говорил: «Не называй ни имён, ни откуда ты, ни улицы, ни фамилии». Старались разговаривать с ним на татарском. Он очень переживал за нас, чтобы никто ничего не узнал.

— А в быту на каком языке вы разговаривали? 

— Так-то больше на русском. С родителями — на татарском языке, а мы с Маратом — на русском. Я вообще идеально знаю татарский язык.

• © Из личного архива Марата Ахметшина

— Как вы познакомились с Маратом?

— Мы детьми приезжали на каникулы в деревню Атабаево. Его родители и моя мама оттуда родом. Я приезжала к своей бабушке, а он — с родителями как на дачу в их семейный дом. Первый раз, когда я его увидела, мне было 12 лет, а ему — 13. Так и познакомились. Они гуляли с мальчиками, я гуляла с девочками. Даже намёка не было ни на какие отношения. А дальше уже взрослее, взрослее начали приезжать. Мы уже здоровались, узнавали друг друга. И потом как-то всё и завязалось. А в Казани мы тоже друг от друга жили буквально в двух-трёх остановках, то есть пешком полчаса пройти. Когда мы уже встречались, он учился в Казанском артиллерийском училище. Гуляли в его увольнение.

«Армия — это моя жизнь»

— Когда вы поженились?

— Сразу после выпуска, в 2002 году, и по распределению уехали в город Прохладный Кабардино-Балкарской Республики. Как я люблю говорить: свадебное путешествие у нас прошло на Кавказе. У нас сначала старшая дочь родилась, потом сын. Мы служили в одном месте восемь лет. То есть я жила всегда в одном месте, а его отправляли в разные точки, где шли бои. Он был в том числе в составе миротворческих сил в Цхинвале. В 2009-м его полк расформировали, и Марат уехал служить в Гюмри. А нам дали квартиру под Казанью, в посёлке Осиново. И я поехала с детьми обустраиваться. Через полгода он уволился из армии и приехал к нам. Устроился тут на автотранспортное предприятие инженером. В 2013-м у нас родился третий ребёнок — дочь. 

• © Из личного архива Марата Ахметшина

«Нашему офицеру, помимо тягот самой военной службы, часто выпадали и не свойственные службе проблемы искать себе место для дальнейшего прохождения службы, выпадало и жёнам офицеров, которых, помимо вечных переездов, сотрясало от нестабильности самой армии, которую то и дело раскачивало от реформ».

Из книги Михаила Фёдорова «Герои Сирии. Символы российского мужества».

— А как Марат снова оказался на службе?

— Уволился и всё говорил мне: «Армия — это моя жизнь. Всё, к чему я приспособлен, это вот быть военным». Я его понимаю: военные люди и гражданские люди — это всё-таки чуть-чуть разные люди. У нас даже шутки с гражданскими друзьями были разные. Приспособиться к новой жизни нам было тяжеловато. И он начал задумываться, чтобы восстановиться в армии. Там и до пенсии чуть-чуть оставалось.

Думаю, что дослужить решил ещё и потому, что капитаном не хотел оставаться, по званию подняться хотел. И вот поднялся — выше всех. 

Очень долго рассматривали его дело. Год проверяли, всех родственников — всех проверяли. И так надолго это затянулось, что я уже ему говорю: «Марат, может быть, не судьба? Может быть, действительно не надо уже, раз так долго?» А он отвечает: «Я все рапорты отправил. Я уже буду как дезертир. Так что в обратную никак».

— Помните день, когда муж уезжал в последнюю командировку?

— Конечно. Я тогда училась в институте, высшее образование получала. И у меня как раз в этот день, когда Марат уезжал, был экзамен. Он меня попросил: «Может, ты не поедешь сегодня, проводишь меня?» Но я же правильная: «Ты что, как я могу экзамен пропустить!» А он как будто чувствовал. И написал мне: «Всё, собираюсь и выезжаю. Как ты экзамен сдала?» Я говорю: «На отлично». Он похвалил: «Какая ты у меня умница, такая сильная. У тебя всё получится». Он мне как будто наставление дал. Закончила уже после того, как муж погиб. Не знаю, как вообще закончила.

«Граната в руке, чека выдернута»

— Что вам известно о том, как всё случилось, как погиб Марат? Что сослуживцы рассказывали?

— Марат в Сирии был в качестве инструктора, обучал сирийских военных. Его сослуживец рассказывал, что в тот день они в баню сходили. И тут резко им дали сигнал, что двигается группа террористов. Он пошёл с сирийцами. А они все скрылись, когда увидели, что к ним двигаются пикапы, БТР... Я не могу точно сказать, какие именно там были машины. Я просто знаю, что там Марат подбил и БТР, и пикапы. Марат остался один.

• © Из личного архива Марата Ахметшина

Из того, что знаю: боевики обнаружили Марата. Он отбивался из пушки, которую надо заряжать очень мощными снарядами. Одну такую пушку должны обслуживать четыре-шесть человек: один подносит, другой заряжает. И террористы заподозрили, что Марат там один, потому что медленно всё делалось, большие перерывы были между залпами. И начали бомбить в одну точку — именно туда, где стоял Марат. И уже когда муж был ранен, он снял ремень с автомата, обвязал как жгутом руку, чтобы остановить кровотечение. Чувствовал, что ему совсем плохо становится, вытащил паспорт и начал рвать в нём листы, где дети вписаны, где прописка, регистрация брака и жена. 

— Почему паспорт был при нём? Он был в расположении части?

— Не знаю, как-то не сходится тоже. Кто-то говорит, что спокойно в бане были, и потом им сообщили, что наступают. А кто-то говорит, что Марат повёл сирийцев к месту обучения, там их и обнаружили. Я не могу вам 100%-но об этом сказать. Я тоже удивилась. Обычно же у военных паспорта вообще забирают, чтобы, если бой, не узнали, кто это.

Говорят, что он 40 минут там один был. Потом уже наши подоспели. Кто-то всё-таки, видимо, передал, что бой начался. Там километр-полтора, по-моему, до нашей базы. Кто-то говорил, что, когда к нему подоспели, зрачки уже не реагировали. А кто-то говорит, что он ещё жив был.

Граната была очень сильно сжата в руке, чека выдернута. Я не видела руки, когда хоронили, они были укрыты покрывалом, но, говорят, руки разжать так и не смогли. Гранату извлекли и взорвали. Но рука так и осталась, как будто гранату сжимал.