«Торжественность, красота и продуманность»: профессор МАРХИ — о наследии Льва Руднева и переменах в облике Москвы

— 13 марта исполняется 140 лет со дня рождения советского архитектора Льва Руднева. Он был ведущим практиком сталинской архитектуры, одним из авторов высотки МГУ и многих других зданий той эпохи. Какими были основные вехи его творчества?

— Лев Владимирович Руднев принадлежал к плеяде мастеров, получивших ещё классическое архитектурное образование. Он учился в Императорской академии художеств у Леонтия Бенуа — мастера, воспитавшего множество известных архитекторов. Это была мощная школа, давшая Рудневу прочную профессиональную базу. Я делаю на этом акцент неслучайно: дело в том, что архитекторы этого поколения обладали универсальной подготовкой и знаниями. Они могли быть градостроителями, проектировать здания любого типа и решать сложные архитектурные задачи. Поэтому они сыграли огромную роль в организации архитектурного дела после революции 1917 года.

Руднев очень рано сформировался как зрелый архитектор, его дипломная работа «Университет в столичном городе» получила очень высокую оценку.

• Советский архитектор Лев Руднев
• © Public Domain

Одним из первых значимых проектов Руднева стал памятник жертвам революции на Марсовом поле в Петрограде. Впоследствии Руднев писал, что на создание этого монументального, квадратного в плане памятника, ограниченного гранитными глыбами, его вдохновила церемония похорон погибших в результате революционных событий в Петрограде. Тогда вся территория захоронения была окружена стеной знамён, которые принесли рабочие.

Ещё одним значительным сооружением Льва Руднева стало здание Военной академии имени Фрунзе, построенное в 1937 году. Его облик отражает идею военной мощи: высокий цоколь, на котором стоит основной объём здания с чётким ритмом окон, и глухой куб, ранее увенчанный памятником танку. Во время войны памятник был повреждён и впоследствии убран.

Руднев также проектировал здание Народного комиссариата обороны на Фрунзенской набережной — ещё один пример представительной архитектуры. Однако самым известным его проектом стало главное здание МГУ на Ленинских горах.

— Каким был его вклад в создание главного здания МГУ — ведь он работал над проектом не один?

— История создания МГУ была непростой. Изначально этот проект разрабатывал Борис Иофан, известный архитектор, участвовавший в проектировании Дворца Советов. Иофан планировал построить здание на самой высокой точке Воробьёвых (Ленинских) гор, но из-за сложностей с грунтом и высокой стоимости строительства его предложение было отклонено. После этого руководство проектом перешло к команде архитекторов во главе со Львом Рудневым, в которую также входили Сергей Чернышёв, Павел Абросимов, Александр Хряков и инженер Всеволод Насонов. Руднев отвечал за общую композицию и монументальные формы, что было его сильной стороной. Чернышёв, как градостроитель, занимался планировкой территории, включая аллеи и отдельно стоящие корпуса.

• Строительство главного здания МГУ
• © Эммануил Евзерихин

Что интересно, помимо архитектуры, Руднев проявил себя в проектировании теплоходов. В 1926 году он разработал архитектурно-художественную часть для серии океанских теплоходов, включая «Аджарию», «Армению», «Абхазию», «Крым» и «Грузию». Эти суда строились на Балтийском заводе в Ленинграде и на верфях в Киле (Германия). Руднев отвечал не только за внешний вид кораблей, но и за компоновку внутренних помещений, что говорит о его разностороннем таланте.

— Как зародился сталинский классицизм, более известный как сталинский ампир? Верно ли, что этот стиль наибольшее влияние оказал именно на Москву, преобразил её?

— Советская архитектура была неразрывно связана с политикой и идеологией. После завершения первой пятилетки и начала второй возникла необходимость вдохновить народ, показав перспективы светлого будущего. Это привело к тому, что авангард, который ранее отражал революционные идеи, перестал соответствовать новым задачам. Как говорили революционеры, «мы, рождённые в бедных хижинах, должны войти в прекрасные дворцы». Эта идея стала основой для новой архитектурной стилистики.

Москва, как первая столица пролетарского государства, должна была стать образцом для всего мира. В 1935 году был принят Генеральный план реконструкции Москвы, который предполагал создание единого архитектурного ансамбля, где центр подчинял бы себе периферийные районы, а все элементы города — доминанты, магистрали, набережные — были бы гармонично связаны.

Первой реконструированной улицей стала Тверская, на тот момент улица Горького. Её расширили, причём работы проводились очень деликатно под руководством архитектора Чернышёва. Также были реконструированы набережные. Яркий пример — полукруглый Дом архитекторов напротив Киевского вокзала, где была разработана целая система архитектурных акцентов, перспектив и ритмов.

• Панорамный вид на Москву со смотровой площадки Останкинской телебашни
• РИА Новости
• © Евгений Биятов

Хотя многие идеи не были реализованы, то, что удалось сделать до войны, показывает, что Москва могла стать одним из самых красивых городов мира. Даже то, что успели сделать, например Фрунзенская и Ростовская набережные, демонстрирует высокий уровень гармонии. Без Генплана Москва выглядела бы убогой и серой. План придал городу торжественность, красоту и продуманность.

— Насколько велико было личное влияние Сталина на архитектуру столицы?

— Думать, что Сталин лично занимался разработкой архитектурных проектов, конечно, неверно. Он мог высказывать своё мнение по ключевым объектам, но в целом архитектура развивалась как инструмент идеологического укрепления власти. Она должна была демонстрировать успехи социализма. Отсюда и тяга к монументальности, величественным формам.

— Есть мнение, что сталинская архитектура перекликается с американской начала XX века. Например, муниципальное здание на Манхэттене очень напоминает здание МИД в Москве.

— Это сходство достаточно условно. В США был свой стиль, который они называли «стилем небоскрёбов». Он сочетал элементы ар-деко и классической архитектуры. Однако при строительстве советских высоток одним из главных условий было избежать сходства с американскими небоскрёбами. Если посмотреть на силуэт Манхэттена, это просто лес из небоскрёбов, а наши высотки располагались в ключевых точках города, чтобы подчеркнуть градостроительную структуру, — например, на пересечении радиусов и колец.

• Здание Дома культуры имени Зуева на Лесной улице
• РИА Новости
• © Александр Уткин

— Почему столичные градостроители в итоге отказались от практичного конструктивизма и функционализма?

— Авангард требовал качественных материалов: больших стёкол, металлических рам. Всего этого не хватало. Кроме того, авангард ассоциировался у людей с тяжёлыми временами военного коммунизма. А что для обычного человека было символом хорошей жизни, богатства? Барская усадьба с портиком и колоннами в классическом стиле.

Кроме того, авангардные группировки, такие как ОСА (Объединение современных архитекторов), были независимыми и не подчинялись государству. В 1930-е годы началось «закручивание гаек», и архитекторы превратились из свободных художников в государственных служащих. Конкурс на Дворец Советов стал переломным моментом: архитекторы вошли в него одними, а вышли уже другими — подчинёнными идеологическим требованиям.

— Хрущёв обвинял Сталина в непозволительном расточительстве в строительной сфере — упор был сделан не на обеспечение простых людей жильём, а на дорогостоящие имиджевые проекты. Насколько справедливой была эта критика?

— Нельзя сказать, что в сталинскую эпоху совсем не думали об улучшении жилищных условий населения. Моссовет объявлял конкурсы на проектирование жилых домов.

Первая типовая секция была создана в 1925 году, а в 1928 году её усовершенствовали. Однако из-за экономии в таких квартирах не было ванных комнат — только рукомойник на кухне. Они были рассчитаны на покомнатное заселение из-за острого дефицита жилой площади.

• Жилой комплекс «River Park Towers Кутузовский» в Москве
• © Евгений Биятов

Переход к хрущёвской эпохе был резким, без предварительных дискуссий было объявлено о ликвидации «архитектурных излишеств». Для архитекторов это стало шоком. Например, на Ленинском проспекте (бывшей Большой Калужской улице) можно увидеть, как менялся подход к строительству.

Если раньше дома проектировались как часть ансамбля, с продуманным ритмом деталей и украшениями, то теперь их упрощали до минимума. Появился даже термин «обдирные дома» — с готовых зданий буквально сдирали карнизы, фризы и другие декоративные элементы.

— А как обстояло дело со сталинскими высотками? Насколько сложным было их строительство с учётом возможностей СССР того времени?

— Их возведение требовало применения передовых технологий. Использовались два типа конструкций: железобетонные и металлические. Каждое здание имело свою уникальную систему. Например, для борьбы с грунтовыми плавунами применяли метод заморозки. Это была непростая задача, но советские инженеры и строители справились. Эти высотки были масштабным проектом и на долгие годы стали символом Москвы.