«Будем защищать интересы российского бизнеса»: Максим Решетников — о возвращении иностранных компаний и ситуации в мире
Решетников назвал условия для возвращения иностранных компаний в Россию
— Максим Геннадьевич, главная тема нынешнего Петербургского международного экономического форума — «Общие ценности — основа роста в многополярном мире». Как вы считаете, почему именно этот девиз был выбран в качестве ключевого? И чем нынешний форум принципиально отличается от предыдущих?
— В последнее время ускорился процесс поляризации экономики. Поляризация идёт по таким принципам: когда одна группа стран хочет навязать свои ценности, а скорее, даже своё видение развития экономики, выстраивания цепочек добавленной стоимости, когда они так или иначе в центре, а все остальные где-то на периферии цепочек — либо как производители ресурсов, либо как просто рынки сбыта. А другие страны хотят проводить собственную политику, по-своему выстраивать экономику, развивать её, иметь технологии и высокий уровень образования.
На основе всех этих процессов формируется достаточно фрагментарная система мировой экономики. Этот антагонизм или противоречия — они всегда присутствовали большими трещинами на общем организме мировой экономики, но в последнее время приобрели такой характер, что эти трещины потянулись к фундаменту и уже где-то раскалывают его.
Всегда была конкуренция за технологии, и всегда были ограничения по доступу к ним, а все государства пытались вкладывать в создание собственных технологий. Но одно дело — инвестировать и поддерживать свои компании-чемпионы, а совсем другое — запрещать им экспортировать продукцию, инвестировать в другие рынки, да даже элементарно запрещать научный обмен. Это очень глубокое расхождение.
«Пространство, где формируются новые смыслы»: в России стартовал Петербургский международный экономический форум
Одно дело конкурировать в торговле тарифными и нетарифными методами, другое — убрать в сторону все договорённости по ВТО (которые существуют с 1995 года, а что-то формировалось ещё со времён ГАТТ (Генерального соглашения по тарифам и торговле. — RT) и сказать, что мы под лозунгом национальной безопасности будем ставить такие тарифы, какие захотим.
Одно дело как-то конкурировать стоимостью ресурсов и задействовать возможности финансовой системы, используя популярность того же доллара, совсем другое — отключать от расчётов в долларах и тем самым пытаться вытолкнуть других из пространства мировой торговли. Понятно, что трещины от всех этих решений уже настолько глубокие, что начинают бить по фундаментам тех стран, которые это всё запустили.
Ясно, что, если нельзя использовать доллар, мы будем задействовать альтернативы, а их развивается достаточно много. Например, цифровые валюты, которых вообще раньше не было. Для этого не надо создавать какую-нибудь ЭКЮ или какую-то новую общую валюту, использовать зачёты или СДР (специальные права заимствования. — RT) — просто будем применять тогда криптовалюту. Будем использовать клиринг на основе новых платформ. Просто доля национальных валют будет расти, вот и всё.
Понятно, что транзакции становятся дороже, и все эти барьеры не способствуют росту мировой экономики. Даже если кто-то что-то выигрывает, значит, другой проигрывает больше. То есть идёт процесс разрушения добавленной стоимости, темпы мирового роста замедляются, а страны и люди живут не так хорошо, как могли бы. Но всем кажется, что это какая-то игра, где можно за счёт другого перетащить к себе богатства, хотя на самом деле этот пирог — он как минимум не растёт так, как мог бы.
Для нас это тоже имеет определённые последствия, поскольку динамика мирового развития касается в том числе и спроса на энергоресурсы, которые мы в большом объёме производим и поставляем на глобальный рынок. Благо у нас линейка ресурсов очень большая, поэтому ухудшение ситуации на одних рынках отчасти компенсируется улучшением на других, но тоже лишь отчасти. В целом мы открытыми глазами смотрим на ситуацию, без большой радости, но понимаем, как с этим работать и как нивелировать риски для российской экономики.
Более того, где-то всё равно возникают новые ниши, когда одни страны в качестве ответных мер ограничивают поставки из других государств, и, соответственно, у них открываются какие-то рынки. А учитывая размер и сложность нашей экономики, дифференциацию нашего производства, нам всегда (ну или почти всегда) есть что предложить.
Мы — страна, которая очень сильно интегрирована в мировую экономику, по соотношению объёмов внешнего товарооборота к ВВП мы одна из самых открытых стран. Поэтому, конечно, мы очень внимательно на всё смотрим, активно участвуем и донастраиваем нашу внешнеэкономическую политику.
Но ещё раз подчеркну, что мы всегда были, остаёмся и будем открыты для любых прагматичных разговоров, решений и партнёров, которые готовы обсуждать ситуацию в режиме win-win (то есть поиска решений, когда обе стороны выигрывают), а не в режиме силового доминирования: у меня большой рынок, поэтому либо так, либо как бы никак — такой разговор, конечно, деструктивен.
— В этом году на форуме присутствует большое количество представителей иностранного бизнеса. При этом Владимир Путин ранее поручил правительству проработать условия для возвращения зарубежных компаний, которые ушли от нас в 2022 году. Могли бы вы раскрыть какие-то детали этих условий? Насколько в целом ушедшим иностранцам будет тяжело возобновить работу у нас?
— Будем смотреть конкретно по каждой компании — как уходило и что уходило. Хлопнули дверью, всё бросили и ушли — один подход. Выполнили все обязательства перед контрагентами и вышли под давлением своих стран — будем действовать немного по-другому.
«Экономический соблазн перевешивает политические риски»: почему большинство европейских компаний не хотят уходить из РФ
Причём много компаний осталось работать в России, у них здесь дивиденды. К правительствам своих стран у них запрос — разрешить им инвестировать в Россию, а к нам — дать возможность честно вывести часть дивидендов и отдать их акционерам при условии, что сам бизнес и дальше будет здесь развиваться, привносить технологии и так далее.
В целом у нас отношение к иностранным инвесторам было и остаётся позитивным. Мы со многими компаниями из западных стран все эти годы поддерживали нормальный диалог. Я имею в виду тех, кто работает у нас, у кого здесь производственные мощности, коллективы, и кто ответственно относится к своим обязательствам. Мы им помогали, так же как помогали российскому бизнесу, и многие наши консультативные органы продолжали работать, просто всё это носило непубличный характер.
Мы постоянно взаимодействовали, потому что это и вопрос лекарственного обеспечения, и медицинской техники, и много чего ещё. Да, на каждом рынке разные компании по-разному работали, но всегда были те, кто хотел дальше сотрудничать.
Сейчас, конечно, интерес к российскому рынку возобновляется, потому что он в текущем режиме премиальный и на нём можно хорошо зарабатывать. Ну и уровень конкуренции снизился. А где снижается конкуренция — там всегда есть рентабельность.
Нас, кстати, не устраивает снижение конкуренции. Мы как раз хотим, чтобы больше компаний возвращалось. Да, мы при этом будем защищать интересы российского бизнеса, но мы всегда с нормальными западными и незападными компаниями можем выстроить диалог и найти решение.
- © Изображение сгенерировано при помощи ИИ
— Почему именно сейчас многие западные компании заговорили о возможном возвращении в Россию? Как вы считаете, ждут ли этого российские потребители?
— Я думаю, российскому потребителю, безусловно, нужна конкуренция, нужен выбор, и наша стратегическая задача — этот выбор обеспечить. Потому что только тогда и ситуация с ценами будет под контролем.
Конечно, экономика предложения — это в первую очередь собственное производство, поэтому возврат по многим направлениям будет уже на других условиях. Будут ужесточены и в ряде случаев уже изменились подходы к той же локализации, например, в автопроме. Есть и другие моменты, в частности, что технологии должны быть здесь, данные должны храниться на наших серверах и так далее.
Тем не менее конкуренция должна быть, и какая-то доля импорта должна присутствовать. Если мы экспортируем, то нам надо импортировать, иначе это вывоз капитала. А зачем нам его вывозить, когда он нужен?
Извинений недостаточно: Путин рассказал об условиях возвращения в Россию ушедших иностранных компаний
То есть, если мы что-то покупаем, вкладываем деньги в порты, инфраструктуру, инвестируем в том числе в цепочки добавленной стоимости, это одна ситуация. А если у нас опять выводятся дивиденды на какое-то показное потребление, то это никому уже не надо, это так уже не пройдёт. Да и бизнесу больше это не нужно, он это понял, всё это прожили, этот детский возраст, значит, сейчас немножко всё будет по-другому.
Так что диалог идёт, он будет продолжаться, и интерес (со стороны иностранцев. — RT) большой. Почему хотят вернуться? Как раз потому, что у нас премиальный рынок.
Вот у нас сейчас стареет автопарк. Ещё два-три года назад предложения на авторынке было недостаточно, а сейчас оно уже вроде есть, но из-за высоких ставок возник отложенный спрос. По мере нормализации денежно-кредитной политики люди будут склонны меньше сберегать (сейчас норма сбережения большая), и часть из них должна вернуться в потребление. Все это понимают, и поэтому те же наши мудрые долгосрочные партнёры из Китая сейчас активно продвигаются, заходят и обсуждают условия, выторговывая себе определённые (преференции. — RT). Это нормально, торговаться мы тоже умеем. Тут мы договоримся. Но в любом случае это свидетельство большого интереса к нашему рынку.
— В апреле этого года мировая экономика столкнулась с очередным шоком в виде американских импортных пошлин. Как вы оцениваете влияние торговых войн США на Россию? Можем ли мы из этого извлечь какую-то выгоду?
— С одной стороны, это не является подарком для нас. То есть мы понимаем, что в конечном счёте все эти барьеры, пертурбации — это, ещё раз подчеркну, замедление (мирового. — RT) экономического роста, а соответственно, снижение потенциального спроса на те ресурсы в первую очередь, которые мы поставляем на рынок. Это и нефтегаз, и металлы, и удобрения — широкий спектр.
С другой стороны, это разрушение цепочек добавленной стоимости. Понятно, что возникают некие возможности, о которых я сказал, когда страны вводят ответные санкции и закрывают друг другу возможности для поставок, в результате чего у них на рынках появляются свободные ниши.
Но, конечно, деструктивного в этих действиях для мировой экономики значительно больше, чем тех возможностей, которые открываются. Хотя мимо возможностей мы точно не пройдём и всё, что можно будет использовать, мы используем. Но задачи мировой торговли и экономического развития это всё не облегчает.
