Фотоискусство на службе агитации

Давно известен педагогический принцип «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Сугубо и трегубо актуальным он оказывается сейчас, когда иконически-клиповое сознание главенствует (Instagram, YouTube), а разжалованный логос обретается где-то на задворках. 

Также по теме

В Москве прошёл несанкционированный митинг

В Москве завершилась несогласованная акция за допуск независимых кандидатов на выборы в Мосгордуму. Участники прошли маршем по...

Поэтому естественно, что роль фотоискусства в революционной агитации возрастает. Куда лучше в смысле воздействия на массы не рассказывать об ужасах усмирения, а показывать их.

Трудно было бы возразить против такой формы выбора свидетельства, когда бы агитационное фотоискусство не пользовалось такими техническими приёмами, как ретушь и фотомонтаж (сейчас употребляют обобщённый термин «фотошоп»). 

Прежде всего настораживает совершенное качество фотоснимков. В условиях жестокого усмирения, о котором так много говорят общественники, и при довольно примитивной аппаратуре репортажный снимок, сделанный в совершенно антисанитарных условиях, будет невысокого качества. Когда фотографа того и гляди самого схватят (ведь, опять же согласно общественности, хватают всех), ему не до того, чтобы правильно выставлять свет, следить за контрастом, за балансом светлых и тёмных частей изображения и т. д. 

Тут же мы наблюдаем высокое качество, скорее присущее гламурным фотосессиям. Яркий, насыщенный цвет, при этом отсутствие чрезмерного контраста, портящего изображение, etc. Профессиональный фотограф расскажет, как это делается: «Изводишь единого кадра ради сотни тонн фотографической руды». При разгоне и усмирении, когда ситуация в кадре меняется с каждым мгновением, это крайне затруднительно.

Кроме высокого качества, смущает неестественность композиции. В большинстве случаев она представляет собой мрачный ряд «космонавтов» на заднем плане, а на переднем плане — красивая женщина, юная девушка или вовсе малое дитя. 

Но важно то, что и мрачные люди на заднем плане, и светлая героиня на переднем изображены анфас. Можно понять, когда герой (но обыкновенно героиня) пытается омоновцев подарить фиалкою (см. дети-цветы конца 1960-х), или усовестить их («Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваша слава?»), или совершить ещё какой-то акт коммуникации. Однако все эти действия неудобно совершать задом. При каком-то правдоподобии на картинке были бы видны лица сатрапов и тыл героя. 

Действительно, есть ватиканский жанр, когда туристы фотографируются на фоне папских гвардейцев. Тут и туристы, и швейцары действительно являются анфас. Но никто и не рассматривает эти снимки как изображение борьбы с тиранией. 

Шедевром же фотоискусства является кадр (гламурно высветленный, как для фотосессии Vogue), где являются те же росгвардейцы, а на переднем плане сидит ангелоподобная девочка лет пяти, обнимающая мягкую игрушку. Светлое лицо ребёнка наливается слезами — вот-вот она заплачет. При этом совершенно неясно, почему девочка одна и где родители или заменяющие их лица. Хотя бросать малолетнего ребёнка не подобает даже в зоопарке или на карусели — тем более на улице, где идёт винтилово. 

Также по теме

Суд в Москве оштрафовал Любовь Соболь на 300 тысяч рублей

Щербинский суд Москвы оштрафовал незарегистрированного кандидата в Мосгордуму Любовь Соболь на 300 тысяч рублей за повторное нарушение...

Либо родители — люди совсем бессердечные, подвергающие свою кровиночку опасности ради агитационного эффекта. Тогда, правда, претензии должны быть не к сатрапам, а к родителям. Либо ребёнку ничего не угрожало, а просто из двух фотографий сделали одну. «Вы не рефлексируйте — вы распространяйте», как учил А.А. Навальный.

Последнее предположение не столь уж невероятно. Фотомонтаж на службе революции имеет давнюю традицию. В.В. Шульгин в книге «Что нам в них не нравится» вспоминает эпизод из 1899 года: «Петербургские студенты устроили на улицах столицы какие-то политические демонстрации. Полиция потребовала демонстрации прекратить; студенты не подчинились. Вызвали казаков. Казаки разогнали их нагайками. Ложь была в том, что «чистая, святая молодёжь» подделала фотографические карточки, на которых было изображено избиение студентов казаками; эти карточки выдавались за моментальные снимки с натуры; я, как опытный любитель-фотограф, легко установил, что эти карточки были не снимками с натуры, а рисунками, сделанными руками человеческими и затем снятыми фотографическим аппаратом». 

Если в конце XIX века, при крайне примитивной фотографической технике, случалось такое, то трудно допустить, что сейчас, при расцвете цифровой фотографии и графических редакторов, позволяющих творить чудеса в фотошопе, никому в голову не пришло повторить опыт чистой, святой молодёжи.

Фотоискусство ведь вообще очень чутко реагирует на запросы общества. Рождение собственно фотографии отсчитывают от 1839 года, когда Л. Ж.-М. Дагер доложил Французской академии, что изображение, попавшее на пластинку, покрытую тонким слоем йодистого серебра, может быть проявлено при воздействии ртутных паров. А уже через два года А. Лефевр, ассистент Дагера, был арестован в Тюильрийском саду за то, что пытался продать фотографию женщины, совокупляющейся с пони. 

С киноискусством вышло ещё быстрее. В 1896 году братья Люмьер сняли «Прибытие поезда», и в том же году Альберт Кирхнер снял порнофильм «Мария отходит ко сну».

Когда художники столь стремительно воспринимают технические новшества, а режим столь кровав, вполне позволительно объяснить несообразности фотодокументов мощью современных средств ретуши и монтажа.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.